Федосеева Маргарита : другие произведения.

На Марсе есть пирамиды

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Для конкурса фантастического детектива-3


  

Марсианский детектив

  
  30.10.2028... запись...
  
  Я часто вспоминаю многолюдную рыночную площадь в Каире, белое низкое солнце над головой, от песчаного ветра слезятся глаза и трескаются губы. Мы с отцом уже несколько месяцев в Египте, где он расследует загадочное исчезновение репортера. Мне совсем мало лет. Отец велит подождать его на улице, и я неуклюже топчусь на месте. Как вдруг неожиданно какой-то мужчина проходит рядом со мной и, оглядываясь по сторонам, спешно протягивает мне смятый листок бумаги. "Спрячь это, мальчик, - говорит он". Я даже не успеваю разглядеть его лица. А отца все нет и нет. Он обещал показать пирамиды. Потом все словно исчезает в завесе странного обжигающего света, и я слышу голос: "на Марсе тоже есть пирамиды".
  
  Это началось в 2026 году, точной даты не помню. Кажется, был вечер. Впрочем, все, что связано с детективным агентством Руфа Барнтона, вашего покорного слуги, предстает в моей памяти, в струящемся сквозь жалюзи, предзакатном солнце. Днем я обычно отсыпался после ночных вылазок.
  
  Я сидел, водрузив скрещенные ноги на стол, заваленный всевозможными предметами, и разглядывал новые ботинки. Пишущая машинка "Underwood", купленная в магазине уцененных товаров, бывшая уликой по какому-то делу, как верный пес стояла на возвышенности из бумаг с наполовину съеденным листом отчета. От предыдущего съемщика мне достался книжный стеллаж с парой дряхлых книг, немного осунувшийся вправо. Содержимое его пополнялось благодаря моей секретарше, заядлой поклоннице любовных романов и психологических тестов.
  
  У меня был напарник. Его звали Митч Гэйбл. Он практически ничего не боялся, за исключением женщин и темноты. Хотя с виду в нем сложно было заподозрить, робеющего при виде смазливой блондинки, несмелого мальчишку, засыпающего только в свете ночника на прикроватном столике. Он был хорош собой, среднего роста, блондин с голубыми глазами и очень уж серьезен, что всегда притягивало к нему самых роскошных женщин, которых, как вы уже поняли, к немалому моему сожалению он сторонился и ни с кем из них не свел близкого знакомства. Однако у него было несколько интрижек и даже влюбленность, тянувшаяся еще с детства.
  
  Есть такой тип людей, для которых важно любить издалека, лелеять, но не предмет обожания, а исключительно собственное чувство превосходства над постыдными потребностями утешения в объятиях любимой женщины. Равно и предмет его обожания не уступал ему в этом эгоистическом служении, хотя, чтобы судить о ее своенравности я должен был, как минимум увидеть ее или говорить с ней. Но Митч и слышать об этом не хотел. Нынче каждый второй тянется к независимости и одиночеству, окрепшие их семена, взращенные еще в мое детство, давно уж надежно вросли в каждое человеческое сердце.
  
  С Митчем мы работали относительно недавно, с того памятного туманного утра, когда он появился в дверях моего кабинета, прошло три года. Признаться, и этого времени не хватило мне, чтобы привыкнуть к его компании. Он был слишком замкнутым, не расположенным откровенничать и даже в сильно подвыпившем состоянии, в каком он редко бывал, едва ли сообщал что-то из своей жизни. И вот, когда я потерял надежду вызвать в нем хотя бы немного доверия к своей персоне, он сообщил, как мне показалось тогда, довольно незначительную подробность, которая его нервировала.
  
  - За мной следят, - сказал он.
  
  По интонации его голоса, я понял, что он не шутит и более чем уверен в своем заключении, в противном случае, к немалому моему облегчению, он всегда обдумывающий, что сказать, непременно добавил бы: "кажется". Но я все равно не придал значения.
  
  - Ты уверен? - на всякий случай спросил я, просто, чтобы что-то сказать, скорее проявив участие, нежели деловое любопытство, на которое он рассчитывал.
  
  - Более чем, - уверенно ответил он.
  
  Белой длинной ладонью провел он по белокурым волосам, пригладив растрепавшуюся челку, выдав тем самым свое волнение.
  
  - Любовный треугольник, - попытался отшутиться я. - Ревнивый муж, соблазненной тобой пышногрудой брюнетки.
  
  - Исключено, подобные авантюры не входят в число моих привычек, - двусмысленно ответил он.
  
  - Тогда, черт возьми, кому понадобилось следить за тобой? - не выдержал я.
  
  - Не знаю, но я хотел бы это выяснить, - усмехнулся он.
  
  Я установил слежку за Митчем, то есть за тем, кто следил за ним. Теперь я знаю наверняка, что за ним, действительно, следили, но в тот момент преследователь исчез и еще долго никак не проявлял себя, что я и вовсе усомнился в его существовании.
  
  К немалому моему облегчению Митч больше об этом не заговаривал.
  
  Так вот возвращаясь к началу, однажды на пороге моего агентства появился Дюк Ирвинг, главный редактор крупнейшего скандального издания "Марс вне закона". Его появление было столь неожиданным, что я даже не успел убрать ноги со стола, мечтательно выкуривая кубинскую сигару. Он редко появлялся на публике, тщательно оберегая репутацию, которая и без того была подорвана двумя громкими судебными исками по факту мошенничества и подозрениями в убийстве своего компаньона. Первую долю секунды мне даже показалось, что он не появился в дверях, а соткался в воздухе.
  
  - Пропал мой журналист, - нетерпеливо сказал он, избегая формальностей.
  
  - Совсем? - единственное, что пришло мне в голову.
  
  - Разве можно исчезнуть наполовину?! - раздраженно спросил он. - От него нет никаких вестей уже несколько дней.
  
  - Когда вы видели его в последний раз?
  
  - Три месяца назад он сел на марсианский корабль и отправился в поселение на берегу Ацидалийского моря. Говорят, что местные жители обнаружили там "артефакты" вымерших марсианских цивилизаций.
  
  - Помнится, во времена моего детства писали о каких-то пирамидах, но, кажется, так ничего и не нашли. Возможно, их никогда и не было, как и марсиан.
  
  - Он обнаружил нечто странное, после чего перестал выходить на связь...
  
  - Марс находится под контролем правительства, у меня нет полномочий, - предвидя к чему клонит Дюк Ирвинг, прервал я, посоветовав ему обратиться в соответствующие органы.
  
  - Почему бы вам не взять отпуск, - настойчиво продолжал Дюк. - Я оплачу все расходы, полагаю, вы возьмете с собой напарника, в вашем распоряжении будет лучший поводырь.
  
  Лететь на Марс выгодно в период противостояния, такое положение наступает примерно каждые двадцать шесть месяцев, когда расстояние между Землей и красной планетой не больше ста миллионов километров. Что уж говорить о Великом противостоянии, раз в двадцать лет расстояние до Марса бывает всего шестьдесят миллионов километров, то есть не больше семи месяцев в пути. Но в этом время года, по самым скромным подсчетам пилота, лететь нам предстояло, в лучшем случае, сто пятьдесят миллионов километров, если не все двести.
  
  - Двести?! - воскликнул Митч.
  
  - Это, если техника не подкачает. Корабли требуют ремонта, топливо самое дешевое, если уложимся в двести, считайте, что нам крупно повезло, - на полном серьезе ответил пилот.
  
  - Вы шутите?! - продолжал возмущаться Митч. - Это почти год в пути.
  
  - В космосе летать по прямой невозможно, из-за силы инерции вращения Земли вокруг Солнца, корабль всегда двигается по сильно вытянутой дуге от орбиты, это как минимум два месяца полета впустую.
  
  Вопреки ожиданиям, время в полете пролетело мгновенно и мне не пришлось считать месяцы, проведенные в заточении железного монстра "British airways", громоздкого снаружи и тесного внутри. Я был словно в забытьи, зачарованно наблюдая незыблемую твердь всего сущего, великое пространство вселенной. И почти потерял самого себя, чуть не лишившись рассудка, вместе с кораблем погружаясь, то в ослепительные раскаленные лучи Солнца, то в темноту морозной космической ночи. В окно иллюминатора я видел каких-то незнакомых мне людей, животных и все порывался выйти на улицу, подышать свежим воздухом.
  
  - Новички в космосе часто испытывают изменение сознания, видят галлюцинации, - подслушал я разговор пилота и Митча, и мое состояние как рукой сняло.
  
  Мы стремительно приближались к огромному красному монстру. Я зажмурился и попросил разбудить меня на конечной станции.
  
  В разряженную атмосферу Марса корабль вошел поздним вечером, приземлившись на какой-то равнине. Первое, что я увидел, было белое солнце на горизонте пустынной долины и так неестественно шедший от него во все стороны светло-синий свет, рассеивающийся высоко в небе всеми оттенками серого.
  
  - Боже, как красиво! - вырвалось у меня.
  
  - Поначалу у всех захватывает дыхание, пока они не осознают, что Марс безжалостная пустыня, - сказал человек, появившийся у меня за спиной в огромной шубе. - Пора в укрытие, скоро здесь будет темно до мурашек и холодно до жути.
  
  Укрытием была невысокая скалистая возвышенность, на первый взгляд очень хрупкая, уходящая глубоко под землю.
  
  - Абу-л-Ахмад, ваш поводырь, - представился он.
  
  Из укрытия появилось несколько мужчин и детей, они спешно бросились к грузовому отсеку.
  
  - Утром корабль заметет, - пояснил Абу-л-Ахмад, - необходимо запастись провизией и водой.
  
  Но я уже ничего не слышал, в моем сознании все еще продолжало что-то меняться. Я приметил в числе поселенцев Марса, разгружающих "British airways", Митча. И завистливо уставился на него, отметив его выносливость и совершенное безразличие ко мне. Мне хотелось убить его, когда я заметил, как вышедшая из укрытия женщина, тайком любовалась им, через правое крыло корабля.
  
  Впрочем, я не совсем в этом уверен, так как вскоре в глазах у меня все поплыло, и я потерял сознание. Ненадолго придя в себя, я снова забылся крепким сном и очнулся только в полдень.
  
  - Вы не пользовались респиратором, поэтому отключились, - сказал Абу-л-Ахмад.
  
  Я едва узнал в нем вчерашнего поводыря в огромной шубе из шкур животных. Сегодня он был в белой футболке с короткими рукавами, шортах и кроссовках. На лице его красовались модные солнцезащитные очки.
  
  - Многие из нас могут обходиться без респираторов по десять часов, вам все же следует носить его каждый час, - сказал Абу-л-Ахмад. - Пора двигаться в путь, сейчас не так жарко, а к вечеру мы успеем достигнуть ближайшего укрытия.
  
  Митч уже был на ногах. На нем была серая рубашка с короткими рукавами, светлые брюки и парусиновые туфли.
  
  - Мы пойдем пешком? - спросил я.
  
  - Иначе никак. Марсианская поверхность резко меняет свои очертания, равнины превращаются в крутые впадины и колодцы, самая большая опасность это каньоны, в любой момент каждый из нас рискует занести ногу над бездной высотой в несколько километров, переправиться через них можно только используя альпинистское снаряжение, - сказал Абу-л-Ахмад, мне показалось, что в его глазах было презрение.
  
  Поднявшись на поверхность, я увидел над головой желто-оранжевое небо.
  
  - Возьмите, - предложил Абу-л-Ахмад, - солнцезащитные очки позволят видеть окружающее в более привычном спектре и защитят ваши глаза от вредных излучений.
  
  С превеликим удовольствием я воспользовался его советом. Оглядываясь по сторонам в поисках Митча, я заметил ту самую женщину, которая вчера вечером тайком наблюдала за моим напарником. Она оказалось моложе, чем я ожидал и стройнее. На короткое мгновение ветер растрепал ее длинные каштановые волосы, и мне сделалось не по себе от ее необыкновенной красоты.
  
  Мы двинулись в путь. В общей сложности нас было шестеро. Я, Митч, Абу-л-Ахмад, Мони, так ее звали, еще один араб, который шел все время впереди и наш пилот Антон.
  
  Абу-л-Ахмад сообщил мне, что за нами двинется другая экспедиция, на случай, если с нами что-то случится, они придут на помощь.
  
  Антон и я постоянно налегали на респираторы. В отличие от других мы быстро теряли кислород, в таких условиях идти, хоть и по ровной, но очень каменистой поверхности, было для нас сущей пыткой. Мы часто останавливались, чтобы набраться сил, но неутомимый поводырь подгонял нас. Однообразный унылый пейзаж марсианских равнин выматывал еще больше. Я тщетно всматривался в горизонт, в надежде узреть какие-нибудь горы, потому что мне казалось, мы стоим на месте.
  
  - Я думал на Марсе есть каналы, - оторвавшись на миг от респиратора, тяжело произнес Антон.
  
  Он был очень болтлив и думается мне необходимость самому себе затыкать рот слюнявой хренью, изматывала его гораздо больше, чем меня осознание огромного замкнутого пространства.
  
  - Каналы - оптическая иллюзия землян, - тут же отозвался Абу-л-Ахмад. - Их не существует.
  
  - Как и пирамид, - неожиданно вслух произнес я, к счастью меня никто не услышал.
  
  Вечером мы добрались до очередного укрытия в невысоком нагорье. Нас встретила дюжина поселенцев в звериных шкурах, и я почувствовал себя лучше. Переодевшись в более теплую одежду, Абу-л-Ахмад, предложил нам поужинать на открытом воздухе.
  
  Расположившись вокруг разведенного костра, наша группа опустошила большой контейнер с едой. Мои легкие, бывшие недавно на грани разрыва, стали спокойными, что я совсем перестал чувствовать боль где-то внутри них.
  
  - Как скоро мы будем на месте? - спросил я.
  
  Абу-л-Ахмад перевел взгляд на Мони.
  
  - Это очень опасное путешествие. На берегу сильно разряженный воздух и вокруг лед. Что вы хотите найти там?
  
  - Вы что-нибудь слышали о пропавшем журналисте в этом районе? Наверняка, кто-то из вас сопровождал его, - спросил я, заметив на себе неодобрительный взгляд Митча.
  
  Абу-л-Ахмад, Мони и араб переглянулись.
  
  - Нет, - ответил поводырь. - Возможно, он попал в другую группу.
  
  - Разве, здесь есть другая группа? - в моем голосе послышалось явное недоверие.
  
  - Многие прилетают на Марс незаконно и пользуются услугами черных поводырей, как правило, они заводят клиента в самую опасную зону и оставляют умирать. А после завладевают всем его имуществом, - Абу-л-Ахмад усмехнулся.
  
  - Он выходил на связь и перед тем, как исчезнуть сообщил, что обнаружил нечто необычное, - настаивал я.
  
  - Здесь много необычного, господин Барнтон, - сказал Абу-л-Ахмад. - На Марсе не приживаются земные растения, животные мрут, как мухи, все построенные человеком, станции погребены под толстым слоем песка. Полеты сюда слишком дорогие и длинные, что правительство вскоре и вовсе откажется от них. Быть может, однажды человеку и удастся изменить Марс под себя, если только к тому времени Марс не изменит самого человека.
  
  - Вы видели марсиан? - спросил я.
  
  - Их никто не видел, но все говорят, что они есть, - внезапно в разговор вмешалась Мони.
  
  В этот момент мне пришлось приложиться губами к респиратору, потому что всякий раз, когда она смотрела на меня или обращалась ко мне, мне резко не хватало воздуха. Я отвернулся.
  
  - Что, если его схватили марсиане? - улыбнулся я.
  
  Мони, кажется, обиделась на меня.
  
  - Вы сказали, что все говорят, что они есть, на чем-то же эти слухи основаны? - спросил Митч.
  
  Мони не нашлась, что ответить.
  
  - В любом случае мы должны увидеть все своими глазами, - подытожил я.
  
  - Что ж в полдень выступаем, - проговорил Абу-л-Ахмад.
  
  Когда все спустились вниз в укрытие, я заметил, что несколько арабов остались сидеть на голом песке в позе лотоса и не торопились спрятаться. Абу-л-Ахмад похлопал меня по плечу и посоветовал не задерживать его людей, которые приготовились наглухо закрыть двери на ночь.
  
  - Они же погибнут, - удивился я.
  
  - Годы тренировок вполне закалили их.
  
  Наутро я предусмотрительно встал пораньше, чтобы привести себя в порядок, разумеется, в меру скромных сил. Вода на Марсе использовалась только по одному назначению - утолению жажды и голода, путем приготовления пищи. Во всех остальных целях использовались влажные антибактериальные салфетки, жутко воняющие тройным одеколоном, от которых по всему лицу и телу высыпали прыщи.
  
  Мы снова двинулись в путь. Митч всегда возглавляющий наше скромное шествие, тогда как мы с Антоном всегда его замыкали, замедлил шаг, поравнявшись со мной.
  
  - Что ты думаешь обо всем этом? - спросил он.
  
  - Я думаю, мы зря ввязались в эту авантюру, - ответил я.
  
  - Вернемся домой?
  
  Не знаю почему, но мне стало легче. Митч впервые заговорил со мной о возвращении, тогда как я опасался показаться в его глазах трусом, только заикнувшись об этом.
  
  Совсем незаметно мы достигли следующего поселения. Абу-л-Ахмад, к величайшей моей радости почувствовал недомогание, его рвало красным, и сразу же скрылся в укрытии. Мони возилась с детворой. И только десяток арабов мирно уединились неподалеку от нас для вознесения молитв Аллаху. Я и Митч, воспользовавшись случаем, разделившись, опросили местных жителей.
  
  Митчу повезло больше, чем мне. Он вычислил одного мальчишку, проявлявшего большой интерес к его расспросам. С его слов выяснилось, что в поселении примерно два года назад он видел молодого мужчину с фотоаппаратом на шее. Он пришел вместе с Абу-л-Ахмадом, Мони и каким-то арабом, каким именно пояснить он не мог, так как ему кажется, что все арабы на одно лицо. Утром они ушли.
  
  - Я должен немедленно поговорить с ним, - Митч утвердительно покачал головой.
  
  Только я подступился к этому мальчишке, как он неожиданно засмеялся и ничего не сказал, кроме разве что:
  
  - На Марсе тоже есть пирамиды.
  
  Но я не уверен.
  
  Надвигалась песчаная буря. Все поспешили к укрытию, в том числе и я. Оглядевшись по сторонам в поисках Митча, я увидел его на противоположной стороне, что-то разглядывающим. Преодолев страх перед чем-то белым и густым, внезапно появившимся на горизонте, устрашающе приближающимся к лагерю, я рванул к своему напарнику.
  
  - Труба, она уходит глубоко под землю, - сказал задумчиво Митч.
  
  - Может, она как-то сообщается с укрытием, - предположил я.
  
  - Я не заметил под землей ни одного вентиляционного люка, при отсутствии воды, коммуникации вообще не нужны. Укрытие - просто глубоко вырытая яма. В здешнем климате любое другое сооружение давно бы разрушилось. Какой наш дальнейший план действий?
  
  - Делать вид, что нам ничего неизвестно, - решительно ответил я.
  
  - Ты помнишь, что Абу-л-Ахмад говорил про черных поводырей, если мы проколемся, нам не выжить одним в пустыне, - Митч как-то обреченно ухмыльнулся.
  
  Утром все как обычно собрались на поверхности и, попрощавшись с местными жителями, двинулись в путь. Сначала я не заметил ничего странного, потому что мы с Антоном тянулись позади всех и с нами никогда не совещались при выборе маршрута. И тут я увидел, что Мони чем-то озабочена. Сначала она со всех ног рванула вперед с оптическим биноклем в руках, по всей видимости, разузнать, что на горизонте. Затем вернулась и доложила обстановку Абу-л-Ахмаду. До поры до времени они сдерживались, даже предложили сделать нам перевал, чтобы перекусить, а сами исчезли из поля нашего зрения.
  
  Митч явно был обеспокоен и предложил экономить воду и кислород в респираторах.
  
  Спустя полчаса они вернулись, это время показалось нам вечностью, и объявили, что мы заблудились. Абу-л-Ахмад громко причмокнул потрескавшимися губами и театрально размашисто развел руками, когда Мони попыталась оправдаться.
  
  - Давайте вернемся назад, - предложил я, мне стало очевидным, что Абу-л-Ахмад, Мони и араб, который, правда, держался сам по себе, работают по одной и той же схеме.
  
  - Назад?! - Абу-л-Ахмад оскалился. - Тогда будьте любезны, господин Барнтон, покажите, откуда мы пришли?
  
  Я обернулся, убежденный в своей правоте, но сзади было то же самое, что и впереди и сбоку, и наверху.
  
  - Это какое-то дьявольское наваждение! - возмутился я, чуть было, не разоблачив преступников. - Разве у вас нет навигаторов или каких-нибудь ориентиров?
  
  Мони демонстративно высыпала на землю из рюкзака груду всевозможной электроники.
  
  - Надо найти укрытие до заката, - сказал Абу-л-Ахмад.
  
  - Может не стоит идти за ними, босс, - шепнул на ухо Антон.
  
  - А что нам остается делать, - сказал Митч, укоризненно взглянув на меня.
  
  - Они заведут нас в болота, - предположил Антон.
  
  - Здесь нет болот, - ответил Митч.
  
  Впервые мы держались втроем.
  
  День скитаний по безлюдной пустыне утомили даже Абу-л-Ахмада. По дороге нам встретились два небольших кратера, но Мони не разрешила спускаться в них.
  
  - Радиация, - коротко отрезала она, как мне показалось, предоставив нам самим сделать выбор.
  
  - Стало теплее, - вдруг сообщил Абу-л-Ахмад, - мы на пограничье между Северным и Южным полюсом.
  
  - Вам знакомы эти места? - кажется, в моем вопросе прозвучала издевка.
  
  - Эти места славятся одними из самых сильных оползней в Галактике, - поведала Мони.
  
  Я уже почти готов был разоблачить их, выжидая подходящий момент, но инстинкт самосохранения, сдерживал меня от любых инициатив. Митч и Антон тоже помалкивали.
  
  На закате, Абу-л-Ахмад, велел нам выкопать глубокие ямы, настолько глубокие, насколько бы мы хотели к утру остаться в живых. И мы выкопали эти чертовы ямы.
  
  - Приятных снов, - улыбнулся Абу-л-Ахмад, почти по пояс, скрывшись в земляной яме.
  
  - Не проще ли сразу пулю в лоб, - разозлился я.
  
  - Берегите дыхательные пути, - посоветовал он, исчезнув под огромной шубой из шкур животных.
  
  Ночь не принесла мне успокоения и утешения. Марсианская буря подобна вою тысяч разъяренных оборотней. Меня колотило не столько от леденящего холода, пробирающего до самых костей, говорят, на Марсе за сотни лет потеплело, сколько от страха оказаться заживо погребенным. Утром мои руки были в крови, и я совершенно ничего не мог с этим сделать, размазывая густую липкую жидкость прямо на белоснежных простынях. Конечно, это был всего лишь сон.
  
  Первое, что я увидел очнувшись, Мони, склонившуюся над ямой, принадлежавшей еще вчера вечером, Антону. Я заглянул ей через плечо и увидел, что ее руки окровавлены, а Антон лежит с перерезанным горлом. Через минуту другую рядом со мной возник Митч. Он был необыкновенно бледен и встревожен.
  
  - Заговор! - громко воскликнул я. - Она убила нашего пилота, чтобы мы не вернулись на Землю.
  
  - Я не убивала его, - просто сказала Мони. - Он лежал на животе, лицом в песке, я хотела помочь ему.
  
  - Вы всем нам поможете отправиться на тот свет, - то, что я говорил, казалось мне очевидным и их грубое, насмешливое непонимание происходящего, выводило меня из себя.
  
  - Мы должны что-то предпринять? - я плакал, Антон стал мне как сын.
  
  - Что же? - как-то робко спросил Митч.
  
  Я проследил за его взглядом и увидел пятнышко свежей крови на своем воротничке. Митч сразу же отвернулся.
  
  Поднялась песчаная буря. Не такая сильная, как ночью, но на горизонте почти ничего не было видно. Я даже не видел своих ботинок.
  
  По-моему, ближе к обеду буря рассеялась, и мы оказались на какой-то твердой каменистой поверхности. Мони подняла вверх правую руку, что означало не двигаться с места.
  
  - Судя по всему, мы на мысе Верде, когда-то на этом месте был кратер Виктория, - тоном всезнайки сказала Мони, я ненавидел ее за это.
  
  - И что? - съязвил я.
  
  - Недалеко от этого места есть заброшенная научная станция, - улыбнулся Абу-л-Ахмад.
  
  - Так чего же мы медлим? - я был таким несдержанным.
  
  - Здесь много пустот, идти прямо нельзя, - Абу-л-Ахмад нахмурился.
  
  Причина его внезапной серьезности стала мне понятна, когда мы обнаружили исчезновение араба, то есть одного из их подельников. Мони заключила, что он пропал в песчаной буре, и возвращаться за ним не имеет смысла. Однако я предполагал, что маршрут, несмотря на отлично разыгрываемый перед нами спектакль, банде, под предводительством Абу-л-Ахмада, был заранее известен, и он намеренно тайком послал своего араба какими-то неведомыми тропами вперед, тогда как мы должны идти в обход, для того, чтобы нанести решающий удар. О своих догадках я поведал Митчу.
  
  - К чему им все это? - усомнился Митч. - У нас ведь ничего нет.
  
  - А корабль, - попытался я воодушевить своего напарника.
  
  - Ах да, корабль, - подозрительно повторил он.
  
  Мы снова выкопали глубокие ямы и легли спать. Посреди ночи я даже пытался вылезти из своего укрытия и занять, за облюбованным еще днем, невысоким холмом, наблюдательный пост, чтобы проследить за Абу-л-Ахмадом и Мони. Но сразу же оставил эту затею, мне стало трудно дышать от набившегося песка в легкие и в горле пересохло. Я осушил последние капли своего стратегического запаса и, мучаясь смертельной жаждой, дополз до укрытия Митча, в надежде, что он услышит меня. Его замело только наполовину, на животе он предусмотрительно держал респиратор и флягу с водой.
  
  - Я сильно извиняюсь, - откашлялся я, - у меня закончилась вода.
  
  Митч без лишних слов протянул мне свою флягу, она была целая, и я как младенец не выпускал ее из своего рта до самого утра.
  
  Утром мы не досчитались Мони. Мы увидели кровавый след рядом с ее укрытием, почти занесенный песком, а тело так и не нашли. Признаться, я ничего не почувствовал.
  
  - Это невозможно? - Абу-л-Ахмад был не в себе, а я испытал кровожадное злорадство, чувствуя себя отмщенным за потерю Антона. - Кто-нибудь выбирался ночью на поверхность?
  
  Митч деликатно промолчал.
  
  Из шестерых нас осталось трое. И кто-то один убийца. Странное помешательство застилало мой рассудок белой пеленой. Я считал убийцей Абу-л-Ахмада. Митч полагал, что убийца я. Откинув логику, усомнившись в своих гипотезах, я решил начать с себя, своих личных ощущений, насколько они обманчивы и наоборот правдивы. Единственное, что я понял, что принимал свои сны за реальность, а реальность представлял снами. Поэтому когда умер Абу-л-Ахмад, я не удивился. Должно быть, завтра я убью Митча, хотя у него было достаточно времени, чтобы подготовиться.
  
  ... запись обрывается...
  
  Я часто вспоминаю многолюдную рыночную площадь в Каире, белое низкое солнце над головой, от песчаного ветра слезятся глаза и трескаются губы. Надвигается гроза. Мы с отцом уже несколько месяцев в Египте, где он расследует загадочное исчезновение репортера. Мне совсем мало лет. Отец велит подождать его на улице, и я неуклюже топчусь на месте. Как вдруг неожиданно какой-то мужчина проходит рядом со мной и, оглядываясь по сторонам, спешно протягивает мне смятый листок бумаги. "Спрячь это, мальчик, - говорит он". Я даже не успеваю разглядеть его лица. А отца все нет и нет. Он обещал показать пирамиды. Потом все словно исчезает в завесе странного обжигающего света, и я слышу голос: "на Марсе тоже есть пирамиды".
  
  В луже, в самой её краюхе, отражение ехидно улыбающегося лица, да так явственно на фоне весеннего голубого неба, безмятежное такое очень красивое лицо молодого мужчины, словно он был в другом каком-то мире в сравнении с нашим бушующим серым пасмурным днём. И казалось медленно, невыносимо медленно, тянется при взгляде на него, время. Вдруг он отводит глаза и многозначительно смотрит в другую сторону, куда я уже никак не могу заглянуть, но подчиняясь этому сильному повелительному взгляду, оглядываюсь. Небо всё такое же серое, раскаты грома шумят то где-то далеко, то совсем близко, моросит холодный дождь, пальмы гнутся до земли. И тут страшная догадка осенила меня.
  
  Дипломы, страхи, влюбленность, тянувшаяся еще с детства, этому я могу поверить. Но целая фляга воды и заводская герметичная пломба на респираторе, свидетельствующая о том, что ее даже не вскрывали, не позволяет мне больше затягивать эту историю.
  
  - Покажи мне свой респиратор, Митч.
  
  Митч без лишних слов протянул респиратор.
  
  - Почему?
  
   - Марс абсолютно безмолвен и свободен от паутины электрических проводов. Мир поменяется после, по миллиметру в несколько сотен лет (безумное движение времени), для человека все равно, что бег на месте, да, и что такое человек в сравненье нескольких сотен лет. Время не остановится ни перед чем, ни перед гранитом, ни перед камнем, ни перед городом, куда уж там и ни передо мной. На Марсе действительно есть пирамиды, такие же, как и на земле, они сообщаются. Мы не хотим, чтобы люди об этом узнали.
  
  - Мы?
  
  - Я марсианин. Мы - это мой народ.
  
  - И что же ты сделаешь со мной?
  
  - Ничего. Абу-л-Ахмад, Мони, араб, даже пилот Антон оптическая иллюзия, их нет, как и нет человеческих поселений, они служат лишь для отвода глаз. По сути, ты один и теперь ты об этом знаешь. Пожалуй я оставлю это себе на память, у меня на Земле еще есть дела, - он без труда завладел мои диктофоном и не оставляя после себя следов на песке, не отбрасывая тени, постепенно скрылся за горизонтом.
  
  Вечером выкопаю яму. Воды хватит до утра. Только бы Абу-л-Ахмад не врал, когда о станции говорил. На коленях доползу. Одними зубами гребаную пустыню переверну, а пирамиды найду.
  
  И ваш покорный слуга Руф Барнтон принялся изучать смятую марсианскую карту...
  
  
  "Передо мной встает смутное видение: жизнь с этого парника солнечной
  системы медленно распространяется по всей безжизненной неизмеримости
  звездного пространства. Но это пока еще только мечта. Может быть, победа
  над марсианами только временная. Может быть, им, а не нам принадлежит
  будущее".
  Великий и ужасный Герберт Уэллс "Война миров"
  
  
  
  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"