Шабанов Лев Викторович : другие произведения.

Каменный Легион 3(23)

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Наши герои собираются в глубокий тыл врага. Во всех боевиках, особенно фантастических, в таком эпизоде нужно показать, насколько мы круты и как модернистски вооружены. Собственно - всё.

  КНИГА ТРЕТЬЯ
  часть первая (двадцать третья серия)
  - Так близко они ещё никогда не летали.
  - Папа! Скорее, он возвращается!
  - Куд-куд-куд-кудах! Тах-тах! Куд-кудах! Тах-тах...
  - Я внезапно вспомнил Шерил Манна:
  "Пусть армией моею будут горы,
  И деревья, и птицы небесные"!
  Доктор Джонс доктору Джонсу-младшему
  "Индиана Джонс и Последний крестовый поход"
  
  ОТЕЦ
  Анди Дрэгон сидел за столом гостиничного номера. Он писал письмо и плакал. Впервые за несколько лет он дал волю слезам. Он давно уже смирился со всем тем, что философы называли Жизнью. Просто сегодня был необычный день - он получил письмо из дома. Это было письмо от отца, письмо, которое ушло в Тьер-Туа, потом в столичный почтовый департамент, потом на фронт и так дальше, то теряя, то находя след адресата. Сегодня Дрэгон получил его. Отец писал не очень много, поздравлял с окончанием Университета, о чём-то спрашивал, но это было и не важно:
  "...Теперь у тебя есть своя собственная самостоятельная профессия. Это даёт тебе право принимать самостоятельные решения в определении своей будущей жизни. Горячо желаю, чтобы тебе всегда было дано пользоваться этой свободой мудрым и правильным образом. Для твоего возраста от тебя требуется очень многое. Я столь же горячо надеюсь, что в будущем ты не будешь пренебрегать и советами своих родителей. Конечно, мысли и планы родителей тоже могут быть неверными, и мы должны передать это на Божье усмотрение, то есть, кому именно Он дарует наилучшую мысль. Но, исходя из своего опыта, могу сказать тебе одно, что в моей жизни, если я забывал регулярно молиться, то всегда что-то шло не так, как следовало. Пусть это никогда не случится с тобой! Особенно в теперешнее время, которое может принести тебе много опасностей. Не забывай молиться, и молиться о лучших днях! Возможно, что каким-то образом тебе придётся снова пройти через весь процесс выбора карьеры и подготовки к ней. Я надеюсь, что ты сможешь избежать этого. Но знает только Бог. Моё благословение и мои молитвы будут всегда с тобой!"
  "Какой же я неблагодарный сын! - в сердцах думал Анди, - Отец ведь любит меня. По своему, конечно, но любит... Да, он не желал слушать меня, но ведь любил. Он никогда не понимал меня, но ведь любил"
  Башенные часы пробили полночь. Дрэгон скомкал и выбросил пустой в помарках лист, взял новый и написал: "Дорогой отец! Матушка! Вы уже, наверное знаете, что по окончании университета, я отправился вольноопределяющимся на фронт..."
  В принципе Дрэгон был прав - нужно было всё подробно написать родителям, во всём признаться, где надо - покаяться. Тем более, что время ещё позволяло. Писательский пул покамест был в Столице, а вместе с ним в столичной гостинице сидел и рыцарь Ударяющий-молотом-в-слиянии Анди Дрэгон. Можно было думать, писать и переоценивать.
  
  В это время в окно соседа Дрэгона стукнул крылом аспидно-чёрный нетопырь. Штора отодвинулась, скрипнула створка окна, и темнокрылый посланник влетел в номер. Маленький и плюгавый человечек принял нетопыря, снял с его лапки миниатюрный свиток и отпустил крылатое существо назад в ночное малозвёздное небо.
  Человечек развернул свиток и стал читать послание. Потом он кивнул сам себе и принялся открывать стенной октан. В октане находился большой пыльный гроб. Судя по слою пыли и паутины, гроб простоял там лет десять.
  - Наконец-то! - вздохнул человечек и принялся стирать пыль с гроба, - сколько лет! Вы спите, а я лишь караулю Вас, питаясь всякой падалью на панелях...
  Управившись с толстым слоем пыли, человечек достал маслёнку и принялся промасливать многочленные шарниры, соединяющие крышку с основным остовом гроба. Пройдя маслёнкой каждое сочленение, плюгавый человек осторожно открыл крышку гроба и, увидев находящееся там тело, улыбнулся и благоговейно прошептал:
  - Хозяин!
  
  ДЕТИ ЖЕЛЕЗНЫХ БОГОВ
  Из Гатторн-Гемюндавичуса отец Аркадиус отбыл в Мариданиловск. Там он должен был провести инструктажи с капелланами и отобрать из присутствующих нескольких сэлистэнов для экспедиции. В принципе штат духовных лиц на тот момент у него был укомплектован на половину (практически вся старая ыыльзлендская гвардия). Однако подобная перемена мест была на пользу. Новички были смышлёными и активными. Признаться, Вице-Папа даже подумывал несколько обновить штаты (многие ыыльзлендцы ссылались на возраст и просили отпустить их на покой). Военно-монашеская атмосфера Гатторн-Гемюндавичуса располагала к вечерним моционам и утренним прогулкам, тем более, что имя отца Аркадиуса, епископа Ыыльзленда, имеющего титул Вице-Папы привлекало массу любопытствующих и целую библиотеку сплетен.
  - Святой отец! Святой отец! - бывало, подскакивал к Аркадиусу какой-нибудь новобранец.
  - Да, сын мой, - Аркадиус обычно останавливался и принимал позу благосклонного исповедника.
  - Можно вам один вопросец? - заискивающе спрашивал подошедший.
  - Пожалуйста, сын мой!
  - А, правда, что вы в Ыыльзленде водили дружбу с раввином? - вот уже вокруг новобранца останавливались другие бойцы.
  - Правда, сын мой.
  - Его звали случайно не Шишманом? - толпа вокруг беседующих разрасталась.
  - Именно, сын мой.
  Наступало время кульминации. Новобранец задавал Главный вопрос дня:
  - И этот Шишман создавал глиняных големов, которых потом мог оживить и отправить на какое-нибудь задание?
  Толпа замирала и, затаив дыхание, ожидала сенсации.
  - Обычно, они выполняли домашнюю работу, - буднично отмахивался отец Аркадиус, - Хотя однажды мы с Шишманом верхом на этих самых големах взяли штурмом замок!
  - Ах! - взбудораженная и поражённая толпа тут же начинала шушукаться и бурлить, - Так, значит всё правда!
  - Что, правда, друзья мои? - совершенно невинно спрашивал окружающих святой Аркадиус.
  Тут из толпы появлялся обычно "самый знающий" и спрашивал напрямую:
  - Что голем Шишмана служит у вас на посылках, но только в летучий корабль его не берут - тяжёлый сильно?
  - Да, - отвечал Аркадиус, - Поэтому он пойдёт пешком и встретит нас уже где-нибудь за Перевалом.
  Про всех этих големов, Ыыльзлендских русалок и другие чудесные приключения отца Аркадиуса придумывал господин Алекс дю Нобаг, помощник не менее знаменитого мастера Леда - создателя летающих кораблей. Они с отцом Аркадиусом неимоверно сблизились и подолгу предавались философским беседам о Сущностях и Трансформациях. Дойдя до идеи альтернативных событий, дю Нобаг навскидку рассказал несколько биографических и исторических событий с несовпадающими финалами. Всё это услышала служанка и спустя ровно восемь часов, все эти истории стали достоянием общественности. Более того, даже в таком заштатном и откровенно небольшом городке, как Мариданиловск, нашлись свои свидетели тех или иных событий!
  Короче вечерние посиделки Аркадиуса и дю Нобага стали традицией, а разговоры об Ыыльзлендском чудотворце - скучной обыденностью.
  Как-то, сидя за столиками на веранде, просвещённые сотрапезники увидели странный экипаж. Через лагерь по перспективной дороги ехал большой багажный вагонбург. Четыре лошадки с высокими плюмажиками, возница странного плюгавого вида... Странно, что у экипажа не было соответствующего сопровождения (в таких служащие обычно перевозили казну или архивы). Если же это был частный вагонбург, тогда было не понятно, что за хозяин путешествует со столь большим багажным экипажем.
  Алекс дю Нобаг долго всматривался в лицо плюгавого возницы, потом сказал:
  - Где-то я его уже видел.
  
  Спустя всего три дня в Вернигуруде стало известно, что после рождественского отпуска всех бывших офицеров go-as-you-please направляют на курсы для переподготовки. Такие курсы размещались во всех военных округах. Для тыловых зон строились специальные типовые городки Фрайваальд-Графнсберг. Этот небольшой городок в гористой местности считался курортом, и офицеров размещали в одном из многочисленных санаториев для выздоравливающих военных. Занятия проводились по утрам и продолжались всего три-четыре часа в виде лекций или военных игр на ящиках с песком. Находясь там, де Шабан встретил своего старого товарища, пост-капитана от кавалерии Хайнана. Как выяснилось, с весны прошлого года он командовал второй ротой полка go-as-you-please в пехотном звании обер-лейтенанта на перевале Угрюмого мастера. От Хайнана Лайон узнал, что из сорока офицеров, находившихся в полку с начала его карьеры в части осталось только трое. Все остальные были убиты или ранены.
  В санатории имелись лыжи. Поэтому некоторые из офицеров ходили на лыжные прогулки, если позволяла погода, и снег был подходящим. Гористая местность предоставляла хорошие возможности как для катания на лыжах, так и для пеших прогулок. Фрайваальд-Графнсберг не был таким изысканным курортом, как Вернигуруд. Никаких развлечений там не было. После ужина Хайнан и Лайон вместе с артиллеристом, обер-мажором Сильвестром, проводили какое-то время втроём, а потом шли спать. Большинство офицеров прибывавших в санатории были отозваны прямо с передовой. Их почти нечеловеческое напряжение, продолжавшееся последнюю неделю, привело к огромной потребности во сне. Иногда после десяти часов ночного сна многие офицеры снова ложились в постель уже после обеда и спали ещё четыре часа до ужина. Таким образом, достигалась настоящая цель этих курсов, то есть откармливание и восстановление. Кроме того, в Фрайваальд-Графнсберге был вполне приличный провинциальный театр.
  После пяти недель, проведенных в Фрайваальд-Графнсберге, началось распределение - часть сформированных "условных" бригад (штата офицеров пока ещё без рядового наполнения) отправили на север в западный Мунграхт. Их места занимали вновь прибывшие отпускники. Среди них и оказался отец Аркадиус с новым штатом капелланов и сэлистэнов. Он рассказал, что наткнулся на интересное местечко неподалёку отсюда, где встретил командира роты "выздоравливающих" Клауса Элеввсиппа, у которого была отдельная комната в доме содержателя гостиницы Потлера. Ещё одним новым знакомым был лейтенант Хеккельсан, член хорошо известной семьи, владевшей мастерской по изготовлению кардинальских шляп в Ивдессе.
  В одно из воскресений отряд под руководством Вице-Папы съездил в поместье Махач-Шенберг-Манефу навестить старого товарища вечного курсанта Бормана из Семильи. Он был ранен во время первой же фронтовой стажировки, и у него не сгибалось колено. В другой раз поезд отпускников, вместе с двумя актрисами театра Фрайваальд-Графнсберг, совершили поездку на плотину в Франкенштейн.
  
  КАБЕРНЕ И ГАЛЛИРАТИЙ ИДУТ НА ВОЙНУ I
  - Господа! Мы все слишком много едим. Представьте себе, я поел так, что не могу втянуть живот. - генерал Каберне немного попозировал, и потом (так исключительно ради самолюбованья) добавил, - Надо хоть немного поберечь деньги.
  - Воистину, у кого есть деньги, тот владеет женщиной, а кто владеет женщиной, способен управиться и с мужчиной, а? - засмеялся Галлиратий и ткнул, зардевшегося камерпаж-бухгалтера в маленький гульфик.
  - Разрешите мне представить и рекомендовать вам, генерал, - продолжал Галлиратий, - это мой финанс-управляющий Иоганн Нейма Кхмерка Блох.
  - Да? - то ли вопросил, то ли удивился Каберне.
  - Вы знаете все эти приданные нам подразделения (Галлиратий ухмыльнулся). Я тут договорился, и мне всё подразделяют и подразделяют! А мой Кхмерка - тоже герой! (Он снова ткнул бухгалтера в гульфик) Трижды в бюджете компании заложил расходы на одно и тоже подразделение. Так, что у нас с вами подразделения медленно превращаются в выделения! Ха! Ха! А?
  - Выделяет или отделяет? - уточнил Каберне, ловко расправляясь с лобстером.
  Это замечание привело Галлиратия к серьёзному выражению лица и рукам, сцепленным в замок. Он начал:
  - Не совсем. Позвольте, я вам объясню? Видите ли, отделяя, вы одних (меньшинство) разводите от других (большинство). А, выделяя, я оставляю стоять некоторых, заставляя опуститься на колени всех остальных...
  - В этом есть нюанс... - Каберне покивал головой и даже воздел брови вверх, но так ничего и не понял. Дабы не выглядеть идиотом, он поднял над столом вилку и сообщил, - Да, вот такая деликатная тонкость.
  На самом деле, Каберне праздновал - он был бесконечно рад, что ежегодное прошение об отставке было традиционно не удовлетворено. Более того, ему добавили довольствия и пенсион к чину, которого с нетерпением он ожидал. Потом к нему приехал какой-то старый знакомец с поздравлениями.
  Обнялись, поцеловались, сели. "Малой! - закричал радостный Каберне, принимая сувенир, - подай скорее... знаешь?" Гость, понятно, думал, что подадут вино и закуски; но как же удивился он, когда человек подал хозяину календарь и тот начал что-то писать в нём. "Что вы это делаете?" - "Отмечаю, братец, кто приезжал ко мне с поздравлением или присылал поздравлять". - "Да для чего же это?" - "Для того, что когда умру, так бы знали, к кому послать похоронные билеты". = В этом был весь генерал, простите, нынче уже генерал-аншеф Каберне.
  Сейчас он со своим новым заместителем тоже генералом изволил кушать в фешенебельной ресторации на окраине старого города Столицы. Он и не подозревал, что пытливый ум и острый глаз писателя Ана ля Птица уже наблюдают за этой странной троицей (ну, два генерала - это понятно, однако, что делает рядом с ними бухгалтер?)
  
  Фрайваальд-Графнсберг. Командиром резервного батальона был капитан Брандт. Лайон и Аркадиус называли его между собой "штурмовиком". Батальонным адъютантом был лейтенант "Мыши", более известный, как кузен Ди, который вёл обширную переписку с маркизом Лосем, находящимся на сборах следопытов, доном Рыжкони и герцогом Ле Жженом, которые были в полигонных лагерях и не отходили ни на шаг от своих будущих бойцов, а также с доном Мигелем, который в это время скрывался в одном дне пути, прикрываясь чином адвоката в Эгере.
  В то время одна маршевая рота каждый месяц отправлялась на северное побережье Мунграхта, где недавно призванные резервисты старших возрастов и совсем молодые солдаты проходили дополнительную подготовку. В этом месяце Аркадиус назначил кузена Ди сопровождающим. После того как тот получил необходимые документы, Вице-Папа отвёл "Мыши" в сторону и дал полные и крайне уместные рекомендации для отбора хороших мичманов.
  Однажды с инспекцией Фрайваальд-Графнсберг посетила донья Ирма с экскортом. Она была крайне требовательной и повсюду выражала своё великое недовольство. Нет-нет, в глаза она почти всё хвалила и жала руки всем ответственным лицам, но как только те отходили в сторону, тут же принималась их ругать, на чём свет стоит. Кроме того, донья Ирма посчитала своим долгом собрать и переврать все местные сплетни, чем сильно осложнила жизнь и взаимоотношения местного бомонда. Однако, самое страшное произошло тогда, когда у этой деликатной дамы вскочил на лице или на руке прыщик. Донья Ирма увидела, испугалась и в ту же минуту послала за доктором. Доктор Вадимас де Крени, заведующий офицерским санаторием, сам весь степенный, серьезный человек, осматривая это, тут же потребовал чернил и бумаги, крича: "Скорее, скорее! Боюсь, чтобы не зажило, пока напишу цену и рецепт".
  Госпожа Ирма была возмущена и попыталась попенять доктору Крени, тот в ответ удивился и стал спрашивать её о здоровье вообще.
  - Уж увольте меня от этих вопросов, - ответила она, окончательно расстраиваясь, - у меня на это есть доктор, который ездит ко мне ежемесячно и которому я плачу по шести сотен золотых за год".
  Потом, это был очередной не её день, она снова столкнулась с доктором Крени на панихиде. Отца Аркадиуса, ради которого донья Ирма и соизволила покинуть Столицу, к сожалению не было. Вместо него службу вёл падре Ведрополус. Сначала Крени опоздал, потом сел невдалеке от Ирмы, долго и громко шушукался, а в финале службы, проходя мимо падре, спросил:
  - Часто ли трудитесь, батюшка у нас на похоронах?
  - По вашей милости, - отвечал с поклоном священник и ввиду некоторой заминки обнёс донью Ирму облаткой.
  Вечер следующего дня нанёс донье Ирме сокрушительнейший удар - к ней прибыла донья Хильда. Более того, она затмила всех, разослав приглашение на благотворительный концерт. На следующий день в местном театре все гости слушали музыканта, которого донья Хильда выписала из Столицы, обещая щедро вознаградить его за труд. Конечно, этот плюгавый ничем не интересный музыкант вряд ли мог наделать столько шуму, но все прекрасно понимают, что в провинции достаточно написать на афише слово "Столичная знаменитость" и всё. Ты звезда! И даже если твоя музыка абсолютна вредна для ушей, весь этот местечковый бомонд будут слушать её, как волшебную блок-флейту Орфея. Когда же дело дошло до расплаты, Хильда устроила целый скандал и ничего не дала в гонорары. Музыкант принялся на это громко жаловаться.
  - Мы с тобой квиты, - отвечала она, - ибо ты утешал мой слух приятными звуками; а я твой - приятными же обещаниями.
  Тут же газетчики накинулись на этот скандал и статьи о путешествии доньи Ирмы отошли на второй план! Теперь кругом была только Хильда, и плебеи её цитировали! "Я ничего не имела бы против музыки будущего, если бы музыканты не заставляли бы меня слушать её в настоящем". Надо было что-то делать!
  
  НАКАЗАНИЯ И ПООЩРЕНИЯ
  Пиком противостояния двух конкурирующих корпораций (доньи Ирмы и доньи Хильды) стала пропажа фрейлины. Донья Ирма подняла скандал, но газетчики, падкие на дешёвые сенсации выжидали исхода критического положения. Заподозрили, понятно, офицеров. Гвардия гвардией, но ведь бывшие go-as-you-please! А волка, как известно, сколь ни корми, а от разбоя не отучишь!
  В санаториях моментально начались проверки. До семи утра и после одиннадцати вечера, когда уставшие люди спали, к ним стали вламываться комендантские караулы. В расписаниях занятий появился курс из учебки "Общие принципы казарменного общежития" (первой парой!). Каждое утро не к месту поднятые офицеры слушали какого-нибудь очередного Дисциплин-мастера, который тусклым гнусавым голосом зачитывал или комментировал уставы:
  - Пристойное пение допустимо, если с этим согласны товарищи по казарме. Популярные песни, затасканные шлягеры и песни непристойного содержания не подходят для солдатского репертуара. В казарменном помещении, т. е. в доме солдата, должен всегда соблюдаться безукоризненный порядок и чистота. В отношениях между солдатами должен быть принят товарищеский тон, чтобы они могли уживаться друг с другом. Обед - это совместный приём пищи как по технической необходимости, так и по причинам военного порядка и развития товарищеских отношений. К столу солдат приходит с чистыми руками, чистыми ногтями и причесанными волосами. За столом он сидит прямо, не гремит посудой, ведёт себя в высшей степени прилично, воздерживаясь от ненужной болтовни.
  
  Просьбы медицинского персонала оградить отдыхающих от этого дисциплинарного террора ни к чему не приводили. Новые трибуны и центурионы, а в союзнических войсках - префекты жёстко взялись следить за субординацией и дисциплиной. В санаториях прямо на общих обеденных столах прибили таблички с цитатами из Полибия, в них тот упоминал о проступках, которые карались смертью: "самовольный уход с караульного поста или неявка в караул (в ночное время), воровство, ложное свидетельство против товарища, трусость или бегство с поля боя и оставление оружия, а также совершение проступка после того, как солдат уже был за него наказан четыре раза".
  Правда были и хорошие новости, Император подписал новый реестр материальных наград. С первого Мармуша заслуженным солдатам расширяли на два акра премию земельным участком, денежная награда для отслужившего весь срок теперь составляла сумму в двадцать сотен золотых, только компанию - двенадцать сотен, за службу по призыву восемь, ветеранам вспомогательных войск предоставлялось право имперского гражданства со всеми вытекающими отсюда льготами. Диплом об этом вырезался на медной дощечке, которая затем хранилась во дворце Правосудия. Всем полководцам пообещали победные памятники (до этого главной наградой, которую получал военачальник, было право на триумф) и украшение своего шлема и герба венечной короной . Солдатам за доблесть и подвиги разрешили брать часть военной добычи, также больший суточный оклад или удвоение месячного жалованья, особенно пайка. Отличившимся солдатам присваивался чин оруженосца и вручались особые знаки отличия: одноцветные и двуцветные вымпела на серебряных палочках.
  
  Однако шедшие плановые и внезапные проверки результатов не давали, а у доньи Ирмы продолжали исчезать фрейлины (по одной в неделю). Странность ситуации и её неопределённость, конечно же, вытеснили с первых полос газет конкурентку Хильду, но крайне неблагоприятно отразились на общем имидже двора Ирмы. Дошло до того, что последняя отправила своих пажей на поиски генерала Гуама фон Шнайдера. В письмах она подробно сообщала о происходящих событиях и заклинала генерала прибыть к ней и разрешить сложившуюся мистификацию.
  Генерала нашли быстро. Волею судеб он инспектировал гарнизон Саар-Меца, в котором готовились экспедиционные группы номер шесть и восемь. В отличие от первой и двенадцатой "лётных" групп, шестая и восьмая были горными экспедициями.
  Прочитав послание от доньи Ирмы, генерал Шнайдер скуксился, но ехать всё-таки решил.
  
  Когда столичная жандармерия взяла под колпак всех мало-мальски известных развратников, а во всех тыловых зонах заработали дисциплинарные части, количество уголовных и административных правонарушений резко устремилось к нулю. Тем не менее, фрейлины так и продолжали исчезать. Причём "шутник", как прозвали его следователи, "убирал" девушек только из стана доньи Ирмы. Лагерь Хильды пока был не тронут. Офицеры оказались не только чисты, но и порядком раздражены (ничего себе отдохнули - под постоянной слежкой и административным следствием). Кортежам доний было отказано от постоя уже практически во всех курортных городках, сам Государь собственноручно в личных письмах просил, умолял и приказывал дамам вернуться ко двору.
  
  ТАРАКАНЫ И ЧЕРЕПАХИ
  С этого момента противостояние приобрело воистину карикатурный размах. Особенно ситуация оказалась на руку журналистам - писать теперь было практически не о чем, разве что о двух враждующих женских корпорациях. Впереди всех по эксклюзивным репортажам и интервью был безусловно Ан ля Птиц здесь и Асисай Муаринд - в Столице. К тому же благодаря определённым связям, Ан ещё и умудрился брать отдельные комментарии у офицеров и инженеров Особой зоны, которых затянувшееся пребывание дам уже изрядно бесило. Качество этих комментариев, их многозначность и личное отношение респондентов к этим дамам вполне отвечало растущему коммерческому спросу печатных изданий повсюду.
  Фон Шишбургер прочёл новый памфлет ля Птица, просмеялся и вышел из туалетной комнаты, по традиции имевшей название "Мужского клуба"
  - Господин барон! - вошёл ординарец, - К вам корреспондент.
  - Кто?
  Ординарец всмотрелся в визитную карточку и прочитал:
  - Ан ля Птиц.
  - В самом деле? - просиял лицом Максимилиан, - Зови! Что же это... Зови.
  Шишбургер засуетился, набрасывая на себя походный плащ.
  - И чего-нибудь на стол нам поставь, - крикнул он в след удаляющемуся ординарцу.
  Вошёл ля Птиц:
  - Здравствуй, мой старый amigo! - полез обниматься фон Шишбургер, - Проходи, садись. Рассказывай, с чем пожаловал?
  - Да, вот, проездом из Столицы! - весело сообщил ля Птиц.
  - Что там у нас нового? - благодушно спросил фон Шишбургер.
  - Скандал и дурость нового офицерского административного корпуса. При построении постоянного моста от лагеря несколько тысяч человек были заняты бойкою свай, что, не говоря уже о расходах, крайне замедляло сам ход работы. Искусный строитель генерал Аврор Горн поломал свою умную голову и выдумал машину, значительно облегчившую и ускорившую этот истинно египетский труд. Сделав опыты и дав подробное описание модели машины, он представил всё на суд Главноуправляющему по коммуникации и ждал по крайней мере "Спасибо". В то время там поднимался по карьерной лестнице нынешний генерал Галлиратий. Он порекомендовал Главноуправляющему незамедлительно утешить изобретателя и его потомство. Аврор Горн получил на бумаге официальный и строжайший выговор: "Зачем он этой машины прежде не изобрел и тем ввёл казну в огромные и напрасные расходы"!
  - Воистину, эти Новые совсем зарвались! - резюмировал Шиш, - Ну, а от меня лично, вам что нужно?
  Ан ля Птиц достал свой пропылённый дорогами войны и мира блокнот:
  - Вот. Прибыл взять интервью у нового командующего армией на рубежах Белой пряди! Как настроение у солдат? Их бодрость духа? Доблесть, наконец?
  - На самом деле, воин не имеет выбора иного, как забыть о доблести и руководствоваться одной лишь осмотрительностью, - важно сказал фон Шишбургер, - Взгляните на наши холмы и перевалы - там, как правило, разворачиваются поединки, ленивые стычки пехотных групп. В одной стороне клубы пыли, в другой - разноцветные дымы. Посреди всего этого - парад щитов и перьев с плюмажами - смешно!
  - Действительно каменный век, - отметил в своём знаменитом блокноте Ан ля Птиц, - Но в этот раз всё изменится?
  - Да! - кивнул баронет, - Попомните меня, исход этой битвы будут решать военные машины! Вы уже видели наших "черепах"? Их пока не так много и проходимость у них небольшая, но каков потенциал!
  Сегодня это передвижной бастион для арбалетчиков, но завтра, пользуясь опытом нынешнего наступления, мастера поставят на них башенки для ручных баллист и кулеврин! А ещё немного времени спустя, смогут поставить уже и полноценные пушки!
  - А как вы видите себе войну будущего?
  - Представьте себе, небо затянуто нашими летающими кораблями, которые не только сбрасывают губительный "жидкий" огонь на врага, но и управляют наземной артиллерией (представьте себе эффективность!). Внизу на врага ползут наши передвижные бастионы, а вслед за "черепахами" движется наша доблестная пехота!
  - Какую же роль вы отводите рыцарской коннице?
  - Это армия дальнего рейда! Они вклиниваются в бой и уходят в тактическую глубину противника. Туда же необходимо выбрасывать десант воздушных пехотинцев, которые перережут все коммуникации противника, как между соседними армиями, так и между вторым и третьим эшелонами! Конные бригады весело, с ветерком, летят в глубь вражеской обороны, сея сумятицу и ошеломляя неподготовленного противника!
  - А если они встречают на своём пути сколько-нибудь подготовленное сопротивление?
  - Тогда всадники также легко откатываются назад и появляются вновь, но уже с пехотным батальоном!
  - Гениально!
  - Но это ещё не всё! Я хочу, чтобы вы в своей статье обязательно отметили, ля Птиц...
  - Да, я весь - внимание.
  - Уже сегодня война становится делом инженеров. Вы наверняка и раньше видели подкопы, эскарпы, контрэскарпы, сапы, выдолбы, надолгбы и прочее...
  - Конечно!
  - Так вот представьте себе, если противник намерено или нет, туда сунется! То-то будет фейерверк!
  - Да, уж! Закачаешься!
  - Так вот, если раньше в штабах, мягко говоря, недооценивали тактическую разведку, то сегодня так же пренебрежительно относятся и к инженерам. Если хотите, не мы готовим победу, а школьные учителя, которые нас учили складывать два и два... Да, да, всех нас от солдата до генерала учили сначала в школе, где-нибудь в деревеньке, близ церковки с маленьким золочёным крестиком на шпиле...
  - Признайтесь, Максимилиан, вы тайно пишите стихи?
  - Нет! - хохотнул фон Шишбургер, - Но я хотел сказать, что учителя выигрывают войны, а не количество оруженосцев, пажей, слуг и прочего, простите за выражение, лакокрасочного дерьма!
  - Кстати, - начал из далека ля Птиц, - Как вы относитесь к военному корреспонденту на войне?
  - Хорошо! И очень рад вас видеть!
  - А как вы относитесь к тем щелкопёрам, которые пороха не нюхали и пишут всякий вздор, который им доносит штабной ответственный чин?
  - Плохо! Очень, знаете ли, плохо!
  - Тогда у меня к вам просьба...
  - Ничего не говорите! Я согласен! У меня есть уже один писатель, вы его должны знать - Ди Шнайдер. Так вот он и наш старый знакомец Дрэгон сейчас осваивают "черепаху" с шестнадцатым бортовым номером, если хотите, я вас туда прикомандирую?
  - Ну, два писателя в одной бронированной берлоге - честно говоря, не очень. Я бы хотел вклиниться куда-нибудь в ваш "железный поток"?
  - Ну, только в середину - ближе к краю будет очень опасно.
  - Спасибо, - заулыбался Ан ля Птиц и направился к выходу.
  - Но с одним условием! - остановил его фон Шишбургер, - Смотреть в оба и не отставать!
  - Я воль, мой хенераль! - ля Птиц взял на козырёк, передразнивая кавалергардов на марше, и вышел.
  
  КАБЕРНЕ И ГАЛЛИРАТИЙ ИДУТ НА ВОЙНУ II
  Заштатный трактир в Захолустье. Немного ветреная погода, хотя и солнечно.
  - Определитесь, чего вы хотите: прибыть в армию, чтобы возглавить наступление или вовремя почтить своим присутствием войска в час победы, когда наступит время без очереди рапортовать об успехах вашей армии во время завершения операции?
  - Увы, - удивился логике Галлиратия генерал-аншеф Каберне, - Ах, дон Эдуардо, я такой непрактичный человек!
  - Вижу! Давайте предадимся сравнению. Вот вы, как собираетесь ехать?
  - Налегке, я возьму с собой адъютанта Савиньона (способный мальчик, он у меня уже лет десять). Потом свою третью жену (я боюсь оставлять её дома в одиночестве, на четвёртую, боюсь, уже пороха не хватит). Ну, и новую фаворитку. Конечно, хотелось бы ещё прикупить вина...
  - Ну, так же нельзя! - всплеснул руками Галлиратий, - Боже мой! Нынче уже другие времена! Посмотрите, я беру с собой: всю свою многочисленную свиту - это двести всадников! Все, как один. Расшитые золотом ливреи, лучшее сукно. Доспехи с инкрустацией и монограммами. Плюс триста пятьдесят лошадей - это мой штат, чтобы я не повторялся в выборе лошади. Посмотрите в окно - это движутся мои обозы. Их более тысячи повозок! И всё за государственный счёт. Что вы думаете, для чего я покупал эту должность?
  - Кстати, а для чего вы купили должность генерала фронта? - искренне удивился Каберне, - Это же дорого?
  - Нет, конечно же, дороговизна - бич нашего времени, но всё это окупится и не один раз. Причём в самое короткое время! - Галлиратий наклонился и прошептал на ухо Каберне, - Я взял с собой целый штат бухгалтеров!
  После этих слов дон Эдуардо загадочно приподнял бровь и хитро улыбнулся.
  - Бухгалтеров? - громко переспросил Каберне, - А зачем мне на войне люди, которые в своей жизни ничего тяжелеё сводной тетради и гусиного пера не поднимали?
  - Тише, - заволновался дон Эдуардо, - Тише, ради Бога! Я всё объясню. Сейчас Император выделяет огромное финансирование на фронтах. Всего более трёхсот фронтовых топографий. Все округа будут поделены на фронты наступающие, поддерживающие и фронты обеспечения. Основные средства вложены в категории наступающих фронтов. Если мы правильно поставим задачу нашему бухгалтерскому штату - (далее он заговорил серьёзно с холодным блеском в глазах) - Может быть, мы и не выиграем эту войну, но вернёмся с неё состоятельными и очень обеспеченными людьми...
  - Интересная мысль... - сообщил Каберне.
  - Вот именно! Ваша задача - всего лишь переложить на меня, вашего нового поверенного и штаб-генерала...
  - Вы хотите сразу штаб-генерала! - одновременно возмутился конкуренту, удивился столь стремительному карьеризму и испугался за своё место Каберне.
  - Я хочу сразу кавалергард-генерала при чём при дворе Его Величества!
  - Ну, уж... - опешил Каберне.
  - Пониманию, это пока, дальняя перспектива, - деловито согласился Эдуардо Галлиратий, - Пока всего лишь я, с вашей помощью, и разумеется - небезвозмездно, возглавлю фронт!
  Окно заслонила тень. Они оглянулись. Галлиратий расцвёл и сообщил:
  - Кстати, вот, напоминаю вам и хочу, так сказать, отрекомендовать этого вошедшего в кабинет строго одетого с интендантскими галунами человека, - мой поверенный бухгалтер Кхмерка Блох, я знакомил вас с ним в Столице, помните?
  Каберне не помнил. Галлиратий отдал бухгалтеру какие-то бумаги, проводил глазами до лестницы и продолжил:
  - Один старый Энляндский помещик, мой учитель и друг, рекомендовал мне мальчишку, который себя хорошо показал в учении и арифметике. Например, он научил хозяина контролировать рты своих служанок. Чтобы они там чего не съели или не выпили, Кхмерка заставлял их молиться вслух или петь.
  - Мудро...
  - Потом его поступили в Столичную Финансовую школу. А жил мальчик у покойного Памфлия Рунера, вы должны были его знать. Некогда он был знатным собаководом. Тот поручил Кхмерке Блоху экономство в своём собственном доме в Столице и на псарне. Спустя некоторое время Кхмерка вывел всю бухгалтерию из тени и сократил штат собак до одного самца-производителя. Памфлий чрезвычайно любил его, но Кхмерка всё равно принужден был продать кобеля. Во-первых, потому, что собака очень много ела, а во-вторых, по той причине, что за неё дали ему весьма хорошую цену. Стараясь утаить от соседей и своего хозяина, что продал собаку, и одновременно устрашить воров, он не чурался выбегать каждую ночь на двор и лаять там, что было силы. Но судьба была не милостива к юному экономисту. Рунер получил огромные сверхдоходы и, дабы разместить их поудобнее в соответствующие ценные бумаги, прибыл в Столицу. Любой бы похвалил столь радетельного эконома, но Памфлий же, узнав о том, что сталось с его псарней, схватился за сердце и занедужил. А перед смертью приказал предать Иоганна Нейму Кхмерку Блоха кастрированию Большой ли, Малою ли печатью - всё равно!
  - Ну? - вопросил Каберне.
  - Ну, вот зажали Кхмерку в креслах. После использовали специальные кольца, всё хозяйство протянули между ручками зажимов, острые внутренние края которых перерезали кожу, соединяющую мошонку с туловищем. Потом один удар, тупая боль, и края раны прижигаются и зашиваются.
  - Ужас! - Каберне даже напрягся. Галлиратий скорбно продолжал:
  - Так этот несчастный юноша и попал ко мне. Говорили, что через некоторое время после операции известный орган снова может приобрести способность к эрекции, в зависимости от состояния его сердца, кровообращения и предстательной железы. Один из столичных медицинских светил, благо деньги были, Сум Буртон показывал нам жену одного кастрата, которая говорила, что её муж способен возбудиться до такой степени, что у него даже происходит подобие эякуляции. Но у нас была Большая печать... Потом мы узнали от одного высокопоставленного чиновника что, "хотя евнухи были кастрированы, удалённые органы во многих случаях могут вырастать до таких размеров, что требуется повторная кастрация!" Мы не теряли надежды.
  Галлиратий поднял и опустил брови - давая понять, всю конфедициальность произнесённой информации.
  - Да? - удивился Каберне, - Я вот тут вспомнил, у Ювенала... Как там? Мм..."Есть девушки, которые любят немужественных евнухов - таких гладких, таких безбородых, что их приятно целовать и можно не заботиться об опасности забеременеть! Но больше всего их волнует тот взрослый, похотливый чёрный мужлан, которому лекарь вот-вот обработает пах. Яички, что созреют и упадут, надо пощупать, пока они ещё висят. А потом лекарь отрежет их, не нанеся никому ущерба, кроме цирюльника".
  За окном темнело. Многочисленный обоз Галлиратия давно уплыл в сиреневую даль. На небо выплыла Луна, и многие постояльцы отправились спать. И Галлиратий, и Каберне продолжали полуночные сидения, сменив уже несколько кувшинов вина.
  Иоганн Нейма Кхмерка Блох мирно заснул в каморке на чердаке, едва прикрыв ставни в единственном, но довольно большом окне. Он всегда брезговал гостиничным бельём и лёг спать, не раздеваясь. Некоторое время в голове копошились цифры, образуя странные круги и спирали. Потом настала темнота. Потом у темноты появились руки, которые принялись с интересом поглаживать Кхмерку. Сначала он улыбнулся и полностью отдался на встречу этой ласке, но быстро осознал, что это не только не его хозяин, но даже и не его начальник. Медленно, стараясь не нарушать тишину и не навлекать беды, он повернулся и взглянул на ночного пришельца.
  Это был высокий и статный, очень худой и странный мужчина. Его гладко зализанные волосы, длинные когтистые пальцы, наконец, его рот (О, Боже) с двумя выпирающими клыками... При этом, Кхмерка это понял, как только сел на кровати, Вампир был не один. С ним была молодая особа с мертвенно бледным лицом, на котором тревожным огнём горели красные глаза.
  - Иди и возьми его! - приказал Вампир своей спутнице.
  Та плотоядно улыбнулась и кинулась на жертву. Борьба была не долгой. Вампирица вцепилась в одежду Кхмерки и принялась рвать её своими длинными и острыми ногтями. Всё, что оставалось делать бедному бухгалтеру, так это молится и защищать шею!
  Раздался треск, и тут вампирица остановилась...
  Иоганн Нейма Кхмерка Блох открыл глаза и увидел, как бледнолицее исчадие ада всматривается в его межножное пространство...
  - О, Боже! - прошипела она, отодвигаясь, и, не отводя глаз от изуродованного экзекутором тела, перекрестилась.
  Раздалась вспышка и в доли секунды вампирица стала горсткой пепла. Вампир охнул, обернулся большой летучей мышью и скрылся в темноте...
  
  СОЛНЕЧНЫЙ ИМПЕРАТОР И ЛУННЫЙ ДЕНЬ
  Наконец, дабы избежать дальнейшей огласки и лично позаботиться о немедленной отправке всех женских эскортов в Столицу под Его Императорского Величества личную протекцию, в Вернигуруд прибыл сам Государь Император. Естественно, прибыв к театру военных действий, Императорская семья, точнее её мужская часть, принялась устраивать званные вечера, главной целью которых было примирение двух враждующих женщин. По причине далёкого родства и долгого своячничества, приглашения шли и к дону Мигелю.
  Дон Мигель настолько любил эти маленькие обеды, что бессовестным образом бросал друзей и сбегал из своей подпольной квартиры прямо ко всем великим князьям.
  Однажды, встретившись за обедом с Мигелем де Шабаном (в гости прибыли граф Лайон де Шабан, святой отец Аркадиус и инженер Алекс дю Нобаг), барон Эгер, или просто дедушка Гарданополус, даже пошутил:
  - Боюсь, Мигелька, что плохо мы тебя накормим - избаловали вас царские повара...
  Дон Мигель, оглядываясь и убедившись, что все господа за столом, и он может рассказывать, ответил: "Что вы, в самом деле, дедушка, цагские повага! С обедов этих сытым я ни газу не возвгащался. Я ведь, господа, также думал - закогмят во двогце в усмегть! Пегвый газ поехал и думаю: вегнусь, какой уж там ужин, слуг отпустил. А вышло что? Убганство, сегвиговка - одна кгасота и изящество. Сели - суп подают: на донышке зелень какая-то, могковь фестонами выгезана, да всё так на мели и стоит, потому что супу-то самого только лужица. Ей-Богу, пять ложек всего. Сомнение взяло меня: быть может, нашего бгата технагя лакеи, шельмы, обносят? Гляжу - нет, у всех такое же мелководье. А пигожки? - не больше детского кулачка. Захватил я два, а камег-лакей уж удирать ноговит. Попгидегжал я его за пуговицу и ещё два снял. Тут он выгвался он и двух "ядом со мною обнёс. Видно, отставать лакеям никак нельзя. Гыба хорошая - Фогели у нас ведь звеги (!), а в Палатах исключительно одну мелюзгу подают, - куда меньше погционного! Да что тут удивительного, когда всё, что побольше, тогговкам-спекулянткам с Кузнецкой Божидомки спускают. Я сам у у них как-то покупал. За гыбою пошли гуинские финтифлюшки. Как бы гогшочек опгокинутый, студнем облицованный, а внутри и зелень, и дичи кусочки, и тгюфелей обгезочки - всякие остаточки. На вкус недугно, но ведь мало! Хочу ещё гогшочек взять, а блюдо-то уж далеко. Что же это, думаю, такое? Здесь только поптчуют на языке кусочком, а поесть не дают?!
  Добгались до индейки. Не плошай, думаю, Мигель, здесь мы с тобой и отыггаемся! Подносят. Хотите вегьте, хотите - нет: только ножки и кгылушки, на маленькие кусочки обкгомленные, "ядушком лежат, а самая-то та птица под ними попой квегху пгипгятана, и ненагезана, стегва. Хогоши, думаю, молодчики! Взял я ножку, обглодал и положил на тагелку. Смотгю, у всех по косточке - пустыня пустыней. И вспомнился мне покойный классик: "О полюшко, ты моё, поле, кто же тебя усеял мегтвыми костями?" И стало мне ггустно-пгеггустно, чуть слеза не пгошибла... А тут вижу - Сам печаль мою подметил и что-то главному лакею сказал... и на меня пальцем показывает... И что же? Втогой газ мне индейку поднесли. Низкий поклон я Импегатогу отвесил - ведь жалованная. Хочу взять, а птица-то так негазгезанная и лежит. Нет, думаю, шалишь голубчик, - меня тепегь не пговедёшь: "Вот так нагежь и сюда пгинеси" - указую камег-лакею. Так вот всего-то фунтик питательного и заполучил. Зато все на меня глядят и завидуют.
  Пгавда и индейка у них совсем захудалая, благогодной догодности никакой, жагили, подлецы, спозаганку и к обеду, извегги, подоггевали!
  А сладкое! Стыдно сказать... Пол-апельсина! Нутго из него болезного вынуто, а взамен желе набито. Со злости с кожей я его и съел. Плохо нашу импегатогскую фамилию когмят, - сплошное надувательство кгугом. Потому и вина льют без конца. Только что выпьешь, - глянь, опять гюмка стоит полная. А почему? Потому что пгидвогная челядь потом их гаспивает.
  Вегнулся я домой голодный-пгеголодный... Как быть? Слугу-то я ещё в начале повести отпустил, ничего же не запасено... Пгишлось в гестогацию ехать. А нынче, когда там обедать пгиходится, - ждёт меня дома всегда ужин. Ведь же войдёшь домой, выпьешь стаканчик водчонки и, со свежими силами, как будто вовсе и не обедал..."
  - Ох, боюсь я, боюсь, - прервал его Гарданополус, - Что и сегодня ждёт не дождётся вас, Мигелище, ужин в комнате... Наверняка что-нибудь от нас припрятали под кроватью...
  Мигель тут же принялся божиться, что сыт до отвала, что хозяйка его по горло накормила, а повар просто совсем пленил.
  - Ну, по совести, - не отставал дедушка, - неужели вы, дон Мигель, так натощак и спать ляжете?
  - По совести, натощак не лягу, - успокоил всех дон Мигель дон Шабан, - Ужинать не буду, но жбанчик кислой капусты и кувшинчик на ночь глядя пгиму, чтобы желудочек не отвык.
  
  Кстати говоря, традиция званных обедов продолжалась не долго - прибывший в Вернигуруд генерал Гуам Шнайдер, узнав о ежевечерних банкетах, в ультимативной форме потребовал от шталмейстера Двора Ниннеля и мажордома Аскалона, немедленно вернуть всех особ императорской крови в Столицу и не выпускать их за границу старого города.
  
  ЛИТЕРАТУРНЫЙ КЛУБ: УЛИСС-ЛИЧАРДА
  - Надеюсь, господа, затравку этого сюжета помнят все. Первый же герой, который ступит на землю Трои, должен будет погибнуть. Одиссей, он же Лаэртид, он же Улисс хитроумно избегает этого божественного проклятия. Спрашивается: как? Отвечаю: он не выпрыгивал первым на землю Трои!
  - Интересная мысль! - сообщил де Шабан и посмотрел на инженера дю Нобага.
  - Более того. Что если Улисс вообще никуда не уезжал, - сообщил тот.
  - В смысле? - не понял его Мигель.
  - Элементарно! - дю Нобаг взялся дискутировать, - Кто первым решил "откосить" от армии? Всемирная история указывает на Улисса - теперь представим, что ему это удалось.
  - Но как же Троя? - перебил его Аркадиус.
  - Под Троей шла долгая война, причём, на кораблях героев, возвращающихся с той войны Одиссея не видели! - дю Нобаг готовился расставлять методологические ловушки, - Где он был?
  - Ну, ведь... - замялся Лайон.
  - Да, он много рассказывает о взятии Трои и о своём корабле, но где свидетели? - ловушка дю Нобага захлопывалась, - Он сам - это не свидетель - он рассказчик. Он, может быть, и плавал куда-нибудь в Ливию, скажем, а потом сидел у себя дома в пивнушке и рассказывал все те сплетни, что слышал на заморских базарах! Судите сами, сколько там разночтений и нестыковок...
  - Кому вина! Кому сластей! - пел на базаре Одиссей! - на территории клуба неожиданно для всех появился Ан ля Птиц.
  - А я господа, - начал он, - настаиваю, что всякие там легендарные Одиссеи народу не интересны и не понятны!
  - Почему? - удивился и несколько смутился дю Нобаг.
  - Потому, что эти герои ужасно далеки от народа! - отрезал Птиц и присоединился к столу барона Эгера.
  - Господа! - воскликнул Лайон де Шабан и повернулся к дедушке Гарданополусу, - Я совсем забыл вам представить нашего нового гостя: это известнейший корреспондент, создатель "народного" направления в нашей высокой литературе - Ан ля Птиц.
  - Спасибо, Лайон! - Ан ля Птиц сел и продолжил, - Господа! Я действительно призываю вас посмотреть на все эти высокосложные и скучные литературные произведения для эрудитов и полиглотов трезвым взглядом. Кто ещё кроме вас это сегодня читает? Сегодня общество ждёт от нас лёгкой народной литературы, через которую мы будем прививать безкультурным массам, желание обучиться грамоте и письму!
  - А есть ли у вас какие-то реальные примеры того, о чём вы так вдохновенно говорите? - встрепенулся скучающий хозяин Эгера.
  Ля Птиц достал из своей походной сумки блокнот.
  - Вот, господа! - сказал он, покачивая записной книжкой в воздухе, - Здесь два десятка сюжетов! Когда закончится эта заварушка, я тут же примусь за их печать и распродажу по самым низким ценам!
  - Хорошо, но посвятите нас хотя бы в один из сюжетов... - попросил барон Гарданополус, - Так, на выбор.
  - Хорошо, барон, считайте, что вы меня уговорили, - начал ля Птиц, - Всё просто и банально! Личарда, молодой, но совершенно бедный рыцарь, после падения дома отца, работает у оружейного мастера и ждёт повестки в армию!
  - Что ж, - закивал головой Гарданополус, - это благородно...
  - Она - Милитриса (одна, как стебель сельдерея). Но молода, умна, образована, остроумна и, наконец, она просто красавица! Весь двор нового лендлорда Симбальды, дальнего родственника нашего Личарды, который выкупил заложенное имение и, естественно установил там свои порядки без ума от неё. Так вот, при дворе Симбальды по нашей красавице Милитрисе все с ума посходили. Но!
  - Она больна псориазом и прогрессирующим параличом? - спохватился Гарданополус. Ля Птиц на мгновение замолчал, что-то отметил на последней странице блокнота и продолжил:
  - Под маской светской дамы скрывается беглая лье-терская каторжанка, которая живёт при дворе Симбальды лишь одной мечтой - отомстить за поруганную честь семьи этому самому Симбальде.
  Вот тут, господа, и начинает закручиваться наш сюжетец! Сначала загадочно погибает священник, духовник нового лорда, потом при страшных и отягчающих обстоятельствах убиты два инквизитора!
  - Ну, и чёрт с ними! - махнул рукой Гарданополус, - Ближе к делу, друг мой.
  - А наш главный герой Личарда в это время выполняет свою почётную обязанность гражданина своей страны в армии, точнее его взяли на наш Северный флот.
  Ревущие штормы Гипербореи! Сводящие с ума мёртвые штили Просачного моря! Десанты на вражеские берега! Интриги и политические действа! Конечно же абордажи, спрятанные пиратами сокровища и, наконец, тяжелейшая контузия!
  Мой доблестный Личарда теряет память и долгое время считает, что сам живёт где-нибудь в будущем, веке так в двадцатом... Ну, может быть на рубеже веков... В другом городе, в другой стране.
  - Со мной тоже такое было! - сообщил барон Эгера, - Потом расскажу.
  - В общем, совершенно случайно он попадается на глаза одной очень знающей женщине. Она мнит себя знахаркой, но в процессе манипуляций и пертурбаций память ему таки возвращает, правда, за очень большие деньги.
  И вот мой Личарда, без копья в кармане, насвистывая полонез, возвращается на Родину, где, как мы помним, властвует его троюродный дядя Симбальда - властный и жестокий мизантроп, у которого происходят постоянные проблемы, связанные с убийствами приближённых ему людей. Следователь дознаватель, даром что алкоголик, выстраивает версию, что убийца постепенно подкрадывается к самому лорду. И выставляет основным мотивом - месть по старым делам (у дяди-то, похоже, рыльце в пушку!).
  - Ох, уж мне эти старые лорды, - укоризненно покачал головой дедушка Гарданополус, встал, открыл свой секретер и погладил лежащий там череп (видимо, семейную реликвию). Ан продолжал:
  - Следователь был прав, но жил не долго! Тогда лорд начинает консультации с колдунами и магами и узнаёт, что в городе N есть чудодейственный перстень со стрелочкой, которая всегда указывает на убийцу.
  Вот в это самый момент и возвращается наш Личарда!
  - Ай, молодца! - хлопнул в ладоши барон Гарданополус, возвращаясь за стол, - Ты глянь, наш пострел везде поспел. (к ля Птицу) А ты говорил быдто он контуженный!
  - Не долго погостив в имении дяди, он натыкается на милую девушку Милитрису. В процессе развития романа, Милитриса открывается ему с лучшей стороны, и молодые люди влюбляются друг в друга.
  Лорд Симбальда, конечно же, согласен на их брак, но при одном условии. Наш рыцарь Личарда должен в самые кратчайшие сроки отправиться в город N и привести оттуда чудесный артефакт. За что Симбальда наделит его землёй, а невесте организует деревеньку в приданное.
  - Ну, вот и славно, - умилённо и миролюбиво заключил Гарданополус. Ля Птиц всем своим видом показал, что это ещё не конец и продолжил:
  - Конечно же, рыцарь без армии - это не рыцарь! Но что делать, если у тебя единственное, что есть в кармане - дыра? Правильно, Личарда нанимает себе в качестве отряда бригаду Тосских разбойников, которые только и мечтают о том, чтобы ограбить хозяина и пропить этот малополезный с точки зрения бандита с большой дороги перстенёк.
  Однако уникальная система оздоровления капустными листьями и скипидаром не позволяет тоссцам убить Личарду, и он, пусть избитый и ограбленный, пусть в рваном камзоле и без кольца, возвращается назад. Где и узнаёт, что с убийством лорда закончилась череда загадочных смертей, а в старом родительском доме его ждёт красавица, пусть и с очень криминальным прошлым!
  - И как же это всё будет называться? - спросил дон Мигель.
  - Любимая домашняя работа, - ответил ля Птиц и захлопнул свой блокнот.
  - Не знаю, - сказал на это дон Мигель де Шабан, - Я люблю литегатугу, в котогой бы пили так, что выжми книгу и водка польётся!
  Все удивлённо посмотрели на дона Мигеля.
  - И ещё, чтобы в конце обязательно все умегли! - закончил Мигель свою мысль.
  - Но зачем? - спросил Ан ля Птиц.
  - Чтобы потом никого жалко не было! - весело пояснил дон Мигель.
  Литературный клуб безмолвствовал.
  В этот момент в помещёние вошли несколько человек - судебных приставов из Столицы. Один из них достал бумагу и подошёл к самому веселому книголюбу:
  - Дон Мигель де Шабан?
  - Да, - ответил невозмутимый Мигель, - Он самый, а в чём...
  - Вам письмо от вашего отца, - перебил Мигеля пристав и передал пакет.
  Дон Мигель взял пакет и принялся распаковывать его. Затем взглянул в короткое, но видимо крайне ёмкое послание, улыбка тут же сошла с его лица, и он грустно сообщил:
  - Господа, меня снова отправляют домой.
  - Что случилось? - недоумённо вопросил барон Эгер Гарданополус.
  - Донья Игма обвинила меня в исчезновении своих фгейлин, - тихо пояснил Мигель. Потом он встал и обратился к Лайону:
  - Я тут вот что скумекал: сделайте себе зегкала на палке от копья - вам не нужно высовываться из-за щита во вгемя боя. Бегегите себя, гебята!
  
  Ни дон Мигель, ни гости Литературного клуба, ни судебные приставы ещё не знали, что в эту ночь бригада вампиров атаковала экспедиции за номерами шесть и десять. Одну бригаду вампиры вырезали полностью, от второй остался один случайно уцелевший щитоносец - он использовал свой ростовой щит, как крышку от погребка, в котором и просидел до рассвета.
  
  ВОЗДУШНЫЕ МАМОНТЫ
  Особая зона Z, находилась к юго-востоку от Эгера и юго-западу от Мариданиловска. Именно туда перед отбытием в Столицу завернул весь императорский кортеж.
  Мастер Лед лично принимал инспекцию, знакомил Императора со своими инженерами, мастерами и аналитиками. Потом проводил высоких гостей на обед. К званному обеду, правда, присоединилась незванная свита во главе с доньей Ирмой.
  За обедом Лед сделал большое лирическое отступление, в котором просветил весь Генеральный штаб и Государя по поводу истории создания своих летающих кораблей.
  - Первым прорывом в реконструкции летающего корабля была работа конструктора Липбика. Над этим проектом он очень долго работал - цельный год создавал! Конструктивно "воздушный корабль" Липбика представлял собой длинную гондолу, которая крепилась к воздушному баллону с помощью деревянных рам. В гондоле предполагалось размещать несколько человек и триста пудов груза. Воздухоплавание корабля, по выбранному курсу полета, должно было производиться при помощи крыльчатых весел, приводимых в действие мускулами экипажа, под управлением кормчего.
  Лед мастерски вынул рисунок, изображающий воздушный корабль и пустил по кругу.
  - Ого! - воскликнула донья Ирма, демонстрируя своим ученицам определённую образованность, - Какие большие! А не трахнут?
  - Н-нет, - уклончиво ответил мастер, - Не должны...
  - Здорово! - воскликнул Император и принял в руки картинку, изображающую данное чудо техники.
  - Не совсем, - перебил его мастер Лед, - Мои инженеры Шлав-рок и Заппар пренебрегли баллонными стапелями, которые в это время разрабатывал мастер Мульё, и это едва не привело нас к гибели!
  Офицеры напряглись и перестали любоваться поданной Императору картинкой. Лед продолжал:
  - В полете из-за утечки тёплого газа оболочка стала морщиться, терять свою форму, и сетка с прикрепленной к ней платформой, на которой находилась гондола и экипаж, начала сползать! Можно себе представить самочувствие моих Икаров, когда они заметили это.
  - И что? - всплеснула руками донья Ирма, - Они трахнулись об землю?
  - К счастью, высота была не очень большая. (Лед передал Императору следующую картинку) Как только гондола коснулась земли, Заппар и механик Шлав-рок выскочили из неё, и в ту же секунду сеть окончательно соскользнула с оболочки, огромный, потерявший упругость баллон взмыл ввысь и исчез навсегда. Такого удара судьбы Заппар не перенёс и скоропостижно покончил с собой.
  Мастер Лед достал портрет Заппара и положил его на стол перед собой.
  - Ну, надо же, - воскликнула донья Ирма, - Совсем трахнулся! Хотя...
  Лед продолжал:
  - Тогда де Люм и Шлав-Рок принялись за доработку проекта. Два полугодия работали над машиной - думали (новая картинка) и не придумали ничего лучшего, как вращать вал архимедова винта с помощью команды солдат. Проект, конечно, нелепый, но положение было трудным, поэтому мы за него ухватились, как за соломинку. Гигант достиг больших размеров и имел огромный винт - более восьми метров. Целая команда солдат, работая, что называется, в поте лица, с трудом вращала этот винт со скоростью не более сорока оборотов в минуту.
  - У! - уставилась донья Ирма на новое изображение, - И что, эта палка не трахнет?
  - Нет, - сдерживаясь, ответил мастер Лед, - Вас - не трахнет! Я продолжу. Четыре квартала спустя, прорыв! (новая картинка) Арифметика показала, что при определённых условиях баллон может поднять в воздух небольшое судно, а правильное размещение баллонов и шаров на мачтах позволит опытным шкипером управлять ходом этого корабля! При прочих равных мы можем погрузить на борт несколько небольших пушек и около одной батальонной единицы лёгкой пехоты!
  - И это тоже никого не трахнет? - несколько разочарованно спросила донья Ирма, - Впрочем, сама вижу, что не трахнет.
  Мастер Лед изъял из обращения женской половины собрания картинку нового корабля и заявил:
  - Послушайте, донья Ирма, если вас никто не трахает, то это не значит, что все остальные тоже пенсионерки!
  Не изменяя учтивой улыбки, мастер Лед передал репродукцию корабля в руки Его Высочества.
  - Гениально! - воскликнул Дофин и передал картинку с летающим кораблём по кругу.
  - Да, но мы столкнулись с новой проблемой! - Лед снова сделал паузу и продолжил, - Что там доспехи, одежду необходимо было сделать лёгкой, но при этом удобной и надёжной! Оружие также необходимо было облегчить. Проще всего было решить проблему балласта, заменив его боезапасом, который будет постепенно расходоваться во время боя, и пайком, который так же будет поедаться по ходу событий!
  - Да! - громко выразил своё восхищение Император.
  - То есть эти корабли готовы? - спросил изумлённый Дофин.
  - Конечно, - ответил Лед, - два экспериментальных бота, которые будут управлять прикрытием нашего небесного воинства и три больших дредноута на двадцать пять-тридцать человек с одним орудийным расчётом!
  - Они, что могут уже завтра взлететь? - спросил, пришедший в неописуемое удивление, самый главный командующий Джим Урфин де Жюфф.
  - Конечно! - подтвердил мастер Лед, - есть небольшие неувязки и некоторые проблемы, но они не касаются этих летающих кораблей.
  - Фэноминально! - всплеснула руками донья Ирма, но от комментариев воздержалась.
  - А над чем же вы работаете сейчас? - поинтересовался Государь.
  - Мы до сих пор мы использовали модели, рассчитанные только на соответствующее воздушное течение, если таковое имелось. Сегодня нас должна всё более и более привлекать идея создания управляемого небесного корабля .
  - А какие у вас есть идеи на этот счёт? - задал вопрос Дофин, - Признаюсь вам, даже я хочу опробовать воздушный полёт лично!.
  - Накачайте нашим газом обыкновенный шарик, потом, не завязывая, выпустите его. Вы увидите, что он начнет беспорядочно метаться по палатке. Воздух, вылетая под давлением из дырочки в одну сторону, отталкивает шарик в другую. Это и есть самовоздушная сила! Если бы мы установили несколько таких шариков... Вы понимаете?
  - Нет уж, увольте, Господь с вами, на таком мы не полетим!
  - Нет-Нет! Отмахнулся мастер Лед, - Пока это только на уровне идеи! Однако, господа, я готов вам всем уже сейчас продемонстрировать моих "Воздушных Мамонтов"!
  На этой фразе обед был завершён и комиссия, возглавляемая Государем Императором, мастером Ледом и Дофином отправилась в святая святых Особой зоны - к карьеру со стапелями.
  
  Стоящие на стапелях корабли с большими гондолами вместо парусов не вызвали большого оптимизма у штабных. Со стороны "Воздушные Мамонты", которых Лед называл дредноутами, едва достигали размеров когга или ускиеры. Что касалось экспериментальных ботов, так они вообще больше напоминали рыбацкие лодки с навершиями.
  Лед подвёл всю комиссию к кораблям:
  - Вчера прибыли добровольцы из лётных отрядов и (лицо мастера Леда даже как-то перекосило) донья Хильда...
  - Да? - недовольно спросил Император и многозначительно посмотрел на мажордома Аскалона. Тот подозвал нескольких пажей и тут же отдал ряд каких-то распоряжений. Мастер Лед сделал вид, что ничего не заметил и, полушутя, продолжил:
  - Т акая вот странность в нашей особой зоне. Мужчины, которые появляются здесь, обычно любят задавать вопросы о высоте, скорости и прочих технических характеристиках. Женщин же, помимо сохранности прически, интересует только точка приземления: откуда стартовали или какое-нибудь болото?
  Все засмеялись.
  - А сейчас, - громко объявил мастер Лед, чтобы было всем слышно, - Я готов объявить о подготовке первого управляемого полёта на опытном боте "кардинал Без Е"! Утром сюда прибыли руководители групп, в том числе мой большой друг Лайон де Шабан, который любезно согласился продемонстрировать вам возможности нашего воздушного флота!
  - Лайон де Шабан? - встрепенулся Дофин, - Я его знаю! Пожалуйста, мастер Лед, прошу вас, разрешите мне вместе с ним продемонстрировать, а?
  - Глупости, ни одна птица не воспарит выше собственных крыл! - вклинился в разговор флигель-маршал-аншеф Макс фон Гуттенбург.
  - Кому печи топить, а кому и трубы чистить! - вторил ему контр-генерал тыловых служб Громодзяндии Уллен до Неси и очень неодобрительно смотрел на то, как большие дымящие печи нагнетали горячий воздух в гондолы, - Не дело принцу крови и наследнику престола шагать по облакам!
  Гондола принялась расширяться и привставать.
  - Смотри, ёрник и в корне - кривулина! - посмеивался над дерзновенной затеей мастера Леда, - камер-паж флигель-адъютантской службы Его Величества Амп дю Балкун.
  У корабля появился Лайон де Шабан и его кузен Ди "Мыши". Одеты они были странно, едва сочетаемо с канонами рыцарской чести.
  - Даже огромному гусю не высидеть телёнка! - заметил кто-то ещё из высокопоставленных зрителей.
  Однако гондолы надувались, и опытный корабль медленно оторвался от земли. Один из инженеров обслуживания принёс лестницу и проверил её устойчивость.
  Поприветствовав всех два офицера в странных костюмах начали подниматься на борт. Дофин не выдержал и, сбросив походные латы и шлем отправился за де Шабаном:
  - Лайон! Лайон, подождите меня!
  
  На корме воздушного судна стояли Лайон де Шабан и кузен Ди "Мыши" через несколько мгновений там появился Дофин. Это было всего лишь четвёртое успешное воспарение - мастер Лед решил, что безопасной высотой можно считать пятьсот метров - и поэтому и инженеры, и новые Икары выглядели очень уверено.
  - Вы знаете, мастер Лед - настоящий гений, - сказал с некоторым сожалением Дофин, посматривая вниз, - Он создаёт прекрасные летающие корабли, а дети у него очень непригожи и откровенно некрасивы.
  - Ещё бы, - усмехнулся кузен Ди, - Всё это как раз объяснимо - свои корабли он делает днём...
  
  Внизу представители инспекции штаба, глядя на огромное парящее над землёй чудо, почему-то толковали о привидениях.
  - Господа, - отвечал герцог Ле Жён, - Я вижу во всех этих мистификациях всего лишь дуновение ветра, проскользнувшее по тёмной воде и ваше разыгравшееся воображение, делающее страшным всё то, причиной чего выступает не сам человек, а нечто для нас необъяснимое. Шум и шорох остывающей поверхности, непроглядная мгла, в которой ветер качает развешанную на бельевой верёвке одежду, всё это принимают за привидение, и примитивный страх овладевает ущербным сознанием человека.
  Однако сосед герцога, флигель-адъютант упрямствовал, утверждая, что сам он во время ночных конных рейдов неоднократно видел при лунном свете всадника без головы.
  - А я убежден, что этот человек без головы - просто ваша тень, - громко сказал Ле Жён.
  Государь Император подошёл к мастеру Леду:
  - Скажите, а вы думали о том, как можно переговариваться на кораблях с землёй и друг с другом?
  - Да, - ответил мастер Лед, - пока мы взяли за основу морской язык флажков и вымпельные значки, но я считаю, что коммуникаций можно упростить и улучшить.
  - А что это за возмутительная форма надета на ваших бойцах? - вопросил подошедший к Леду Шталмейстер.
  - Кожаные гамбизоны и куртки, - ответил Лед, - Впрочем, господа, я рекомендую вам, отправится на смотровую площадку и полюбоваться солнечным затмением! Это будет самое неповторимое зрелище в вашей жизни - оно происходит один раз за семьдесят лет!
  Это заявление переключило внимание генштаба от небольшой точки в небе на фуршетные столы, накрытые прямо у обсерватории. Вся высокая инспекция с радостью переместилась из грязного карьера на холм.
  
  На высоте тысячи метров корабль вдруг перестал справляться с ветром, и его понесло к местечку Гон-Троппо. Небо потемнело. Быстро надвигалась ночь. Дофин проявил завидное спокойствие и смелость. Песком из балластных мешков они принялись тушить огонь под котлом, потом открыли все клапаны, выпустили пар. А затем в полной темноте благополучно спустились близ деревни. Поскольку Дофин имел при себе некоторую сумму денег, то под прикрытием солнечного затмения все три Икара отправились к деревне.
  Сама деревня представляла собой одну усадьбу с большим количеством надворных построек. Удивительным при этом было то, что ни единой живой души в округе не было, и лишь когда Солнце окончательно закрыла Луна из главного здания навстречу героям неба вышли несколько девушек. На селянок они не походили. Более того, кузен Ди, как-то сразу обратил внимание на неестественность их движений - девушки были будто куклы на шарнирах (конечности гнулись плавно, но явно превышая углы сгиба нормальной человеческой руки или ноги). Голову они тоже держали несколько с трудом, при этом большие пальцы на руках были как-то вывернуты...
  - Не нравится мне это всё, - сказал Дофин, понимая, что оружия никто никакого с собой не прихватил.
  Между тем девицы потихоньку окружили гостей. Лайон де Шабан максимально приветливо улыбнулся и, помахав рукой, спросил:
  - Скажите, девчата, нельзя ли у вас арендовать на день какую-нибудь подводу? Мы можем хорошо заплатить!
  Одна из девиц тут же оскалилась, демонстрируя гостям свои большие клыки и, оторвавшись от земли, взмыла в небо.
  - А ну, назад! - вдруг закричал выбежавший из дверей дома маленький плюгавый человечек, - Назад, суки! Я кому говорю, это не ночь! Сейчас вас спалит Солнце!
  Действительно, тени уже заиграли, и девахи со странным визгом кинулись в дом. Проводив их, маленький плюгавый человечек повернулся к гостям. Он было хотел поклониться, но никак не мог понять, кто перед ним - ни пышной одежды, ни нашивок, ни галунов.
  Трое Икаров медленно подошли к этому странному человечку. У дома под навесом стоял вагонбург, запряжённый четырьмя вполне пригодными лошадками. Дофин сунул всю свою наличность в руки человечка и сообщил:
  - Нам прискорбно отец, что у тебя столь больные падучей дочери, но помочь тебе долг любого дворянина. Вот, возьми эти деньги в обмен на этот скорбный экипаж и выдай дочерей замуж, не скупясь с приданым! Говорят, что мужская женилка для перезревших барышень лучшее лекарство! А до темна один из моих ординарцев твою колымагу тебе на это же место и возвратит. По рукам?
  Онемевший человечек, приняв в руки, взвесил тяжёлый кошель и так и остался стоять, наблюдая, как странный богач садится в вагонбург, следом за ним, прихватив с собой два топора, туда же лезет лысый "кожаный" человек, а на козлы забирается другой - тоже "кожаный", но с тёмными волосами.
  Вагонбург тихо покидал усадьбу Гон-Троппо.
  - Ух, ты, - восторженно произнёс плюгавец, - Настоящие эльфы!.. Да!!
  
  Итак, как только летучий корабль плавно скрылся из виду, большинство высоких чинов, хоть и не дождались конца полёта, но испытаниями остались очень довольны, и последней программой вечера оставалось, обещанное астрономами солнечное затмение - именно оно и воспринималось как сигнал для начала активации действий на всех фронтах перевала Сломанный хребет.
  В зоне Z весь вечер банкетировали, ожидая этого события. Дон Рыжкони, хорошо знакомый с мастером Ледом, которого считал если не директором всей планетарной системы, то уж точно самым главным астрономом Вселенной, пообещал своим унтер-офицерам договориться и взять их с собой в обсерваторию, где всемогущий Лед даст им возможность увидеть затмение Солнца вблизи.
  Это событие решено было отметить с помпой, и каждый унтер приказывал подавать пива на всю компанию по очереди.
  Наконец, пиво кончилось, и Рыжкони громко и гордо сообщил:
  - Ну, господа, подъём - нам ведь пора!
  Компания поднялась и отправилась на другой конец полигона. Прибыв в обсерваторию, дон Рыжкони достал ключи из-под преддверного коврика, вскрыл двери башни обозрения и отдал приказ лезть наверх.
  - Господа! Куда же вы? - окликнул их прибежавший на шум постовой, - Затмение-то уже закончилось. |
  - Ничего, любезный, - ответил В-тапках-на-подушку, - мастер Лед, мой хороший знакомый, и всё нам покажет с самого начала!
  
  ШТРИХИ К ПОРТРЕТАМ II
  Гуам Шнайдер выслушал последние новости о войне двух известных дам, ухмыльнулся, и снова принялся узнавать о судьбе пропавших девушек. Ни одна из них в Столице не появлялась, в родовых гнёздах о них также никто ничего не знал. Большинство журналистов, как и Муаринд, склонялись к версии утончённой провокации со стороны доньи Хильды, поэтому ля Птиц, вооружившись письмом от Дитриха фон Шнайдера, отправился к его отцу, генералу Гуаму Шнайдеру, чтобы всё наконец выяснить.
  - А вообще, скажу вам по секрету, дружище, Птиц, - давал по этому поводу интервью генерал, - ваша донья Хильда - сектантка. А сектанты хуже воров! Да-да! Сначала они войдут к вам в дом, потом ограбят до нитки, затем выгонят из дома, надругаются над телом и погубят душу!
  - То есть, вы хотите сказать, что ситуация заходит слишком далеко? - спросил ля Птиц.
  - Вот что, Ан, я напишу письмо к моему старинному другу и экзорцисту отцу Урбану, пусть приезжает, - генерал позвонил в колоколец и на зов прибыл вестовой.
  После четверть часовых распоряжений, генерал Шнайдер снова освободился, и Ан ля Птиц решил, что пора вводить в игру свой козырь.
  - А теперь, генерал, я думаю, что вы себе можете позволить несколько минут для неформального общения, - сказал Ан и протянул генералу письмо от его сына.
  Генерал взглянул на конверт, узнал почерк и распорядился подать портвейну в охлаждённой посуде. Ан ля Птиц с удовольствием налил генералу Гуаму фон Шнайдеру. Всё-таки взятое вовремя письмо всегда сработает - проверено. Отец был безумно счастлив, получив эпистолу от сына Дитриха, и оставил корреспондента Ана ля Птица при себе, предложив ему небольшую прогулку в Особую зону Z..
  Торопится было некуда и Птиц согласился на вояж. Правда, тут же ля Птиц принялся за новое журналистское расследование и принялся задавать новые вопросы. На этот раз они касались личности самого Верховного главнокомандующего Джима Урфина и прочая, прочая.
  
  - Одна ветреная особа, которая жила на соседней улице... Звали её, скажем Филия, - совершенно буднично начал своё повествование Гуам Шнайдер.
  - Допустим, Филия, - саркастически хмыкнул ля Птиц.
  Но Шнайдер-старший не обратил на это внимание, а просто продолжил свой рассказ:
  - Образно говоря, по совету своей подруги, решила обмануть мужа. Дело в том, что в город прибыл её старинный приятель, и она уж очень хотела быть с ним. Но замысел был не из лёгких, потому что муж её, Феофилакт Досифей, кстати, блестящий негоциант, был болен модной болезнью, депрессией, и оттого никуда со двора не выезжал. К тому же, необходимо обратить ваше внимание и на то, что Досифей этот весьма страдал от ранней потери волос. Я вам скажу, милостивые государи и мои любезные собеседники, что в светском обществе нет ничего неприятного для человека, нежели широкая поверхность головы, гладкая, как колено; то есть - это я говорю не относительно себя (генерал Шнайдер провёл широкой ладонью по своей бритой голове) - у нас, у военных даже и по отставке многие не обрастают, а напротив, гордятся этой гладкой поверхностью!
  Но вот светский чин или тот же негоциант всё время терпят срам. Ведь каждый законодатель моды старается чего-нибудь придумать с волосами, а у тебя, светского модника, как раз тут и лежит проблема. Ты вечно чувствуешь себя если, не у дел, то уж точно - не при делах. Да и подлое сословие призванное служить и ублажать, смотрит на тебя косо! Не смейтесь, господа, это заметно! Так, со стороны дорогих и нескромных цирульников слышится:
  - Ах, сударь! Как у вас мало волос!
  - Ах, сударь! Как широка ваша лысина!
  - Отчего, сударь, так облезла ваша голова?
  - Большая неприятность для холостяка иметь такую голову! Что? Женаты? И как ваша супруга это терпит? Оно, конечно, под шляпою не видать, а вот, например, кому отдать поклон - сейчас же будет заметно это ваше "глубокое почтенье"!
  Такие парикмахерские вопросы сильно раздражали моего героя, но ему приходилось таким побытом жить себе и маяться, тщательно скрывая, по-возможности, свой интимнейший недостаток, то пропуская званные обеды, то назначая свидания в местах, где не снимают шляп, интересоваться: "Не знает ли кто какого-нибудь домашнего секрета?" С другой стороны, мало ли что печатают... Один рекомендует макассаровое масло, другой рекомендует макассаровое масло с ромом, третий, опровергая макассаровое масло с ромом, советует репейное масло с водкою, четвертый советует свиное сало с пырейным маслом, пятый... Э, да это и не перескажешь. Уж я по отставке, признаться, тоже пичкал и пачкал свою голову... так только сказать одно: вспомнить, страх берет! А ведь ни одной волосинки не прибавилось - заметьте.
  Итак, лежит наш Феофилакт Досифей на кушетке, мается депрессиями и мигренями, визитов не нанося, званных обедов не устраивая. Конечно, и супруга скучает. Любови к этому лысому скопидому уже нет. Нежные чувства давно превратились в супружеские обязанности. Отсюда и интерес к адюльтеру у неё объяснить можно. Сами знаете, чего не выдумает хитрая жена, ради встречи с приехавшим своим старинным полюбовником! Заказав у лекаря сонного опиума, напоила оным своего мужа. Как только тот крепко заснул, она, вызвала к себе из крепости гарнизонного офицера, и, одарив его подарками, попросила переодеть спящего в солдатское платье и отвезти его в караулку. А когда тот проспится, его должны были уговорить, что он солдат, а не купец, и поступили бы с ним, как надлежит с настоящим солдатом. Офицер, прельстясь на её подарки, действительно всё аккуратно выполнил и, взяв её мужа, приказал нести его в караульные помещения.
  - Как только придёт время смены часовых, - офицер отдал приказ своему сержанту, - Тут же буди его и посылай на караул с прочими солдатами и курсантами, несмотря ни на какие его отговорки.
  Прошло несколько часов, пришёл капрал Ольгерд Ирм к Феофилакту и стал его будить:
  - Эй! Джимми, чёртьтядери! Вставай, старый пьяница, твой черёд караулить!
  Бедняга Феофилакт от своего крепкого сна не очень скоро очнувшись, принялся ворочаться и ворчать, а капрал (по обыкновенной солдатской регуле) принялся бить его палкою, говоря:
  - Вставай, бездельник, пора на часы идти!
  Феофилакт, почувствовав капральские удары, открыл свои глаза и, видя себя в караулке и в солдатском мундире, несказанно удивился:
  - И что сие значит? - возопил он, - Послушай-ка, братец, что тебе до меня? Оставь меня, не то вызову милитов нашего герцога!
  А капрал ничего слышать не желает, только, выражая неудовольствие и крайнее раздражение, бьёт его и орёт:
  - Не испытывай моё терпение, чёртьтядери, Джим! Ты пропил всё своё жалование, да ещё от пьянства одни свои часы проспал. Теперь же ещё скандалить вздумал? Задам же я тебе!
  Феофилакт с удивлением ответил капралу, что он не солдат, а купец Феофилакт Досифей - человек уважаемый в обществе, имеющий недвижимости и выезд!
  - Да, что же ты тогда делаешь тут? - спросил ехидно капрал и указал на старые стены с облезшими, кем-то изрисованными, дешёвыми полуобоямии, - И что ж это у вас у благородных за блажь такая, ходить в солдатском обмундировании и жрать тёмное пиво с ранья, чтобы потом спать в караулках?
  Действительно, этот аргумент сильно подмывал показания Феофилакта, и тот в абсолютной растерянности вынужден был признаться, что понятия не имеет, как здесь очутился.
  Однако капрал, исполняя свою должность и офицерский приказ, не вдаваясь ни в какие объяснения, снова стал кричать и немилосердно бить беднягу палкою по спине, принуждая брать оружие и идти на караул:
  - Что ты, Джим Урфин, взбесился? - орал капрал Ольгерд, - Конечно, тебе спьяну что-нибудь во сне привиделось, ты у меня уже год на службе, никогда купцом не бывал, и ничего кроме службы со мною в одной роте не видел!
  Бедный Феофилакт, не понимая, что такое с ним делается, вынужден был забыть свою подагру и, боясь ещё больших капральских побоев, встал и пошёл на часы, а, отстояв оные, пошёл в офицерский клуб. Узнав о своём начальнике, просил его адъютанта, чтобы тот записал его на аудиенцию с офицером.
  Свободное время у командира нашлось лишь через неделю. Поэтому Феофилакт, превратившись в Джима Урфина, нёс свою службу: Подъём в семь часов утра. Зарядка на плацу, даже если заморозки или дожди. Всё время бегом. Впереди - капрал Ольгерд Ирм, за ним ротмастер Строк и батальонный бригадир Константиниус Вустер... Умывание. Строй. В столовую, а потом из неё на учения - исключительно строевым шагом, "руби ногой" как на вахт-параде! По пути за строем наблюдает начальство. Потом учёба - изучай регулы: БУП (боевой устав пехоты), СУП (строевой устав пехоты), УВС (устав внутренней службы), БУС (боевой устав службы).
  Наконец настал час аудиенции у командира. Джим-Феофилакт не стал разводить особых церемоний и напрямую поинтересовался у офицера, как такое могло случиться, чтобы человека уважаемого и весьма влиятельного в местной купеческой гильдии вот так взяли и превратили в sold"ата ?
  Офицер, смеясь, встал и заверил просителя:
  - Разберёмся, Джимми. Только ты пока не солдат, а курсант нашей Королевской пехотной академии!
  После этих слов офицер нашёл личное дело и, показывая его, сообщил:
  - Конечно, Джим Урфин, так? Родом из местечка Жюффэ. Седьмой сын своего отца Горгия. Происхождение - мелкое дворянство. Поступил в академию год назад, согласно общесемейным традициям дворянства Жюффэ.
  Феофилакт Досифей оцепенел от такого неожиданного поворота событий. Конечно, капрал мог ему всё наврать, но офицер-то стоял с личным делом и гербовыми бумагами - а любой купец знает, твёрже слов - только бумага!
  - Тебе видно во сне привиделось, что ты купец, - усмехнулся офицер кривозубой улыбкой и показал гербовый список, в котором было написано: "Джим Урфин из Жюффэ".
  Феофилакт попытался было доказать свою правоту, но офицер, убрал дело, позвонил в колокольчик и приказал капралу бить штрафника палкою, чтоб курсант более пустого не врал, а исправлял бы свою должность.
  - Буде же он ещё симулировать помешательство или припадок, так запри его в карцер! - закончил свою речь офицер и "закрыл" аудиенцию.
  По прошествии надлежащего времени офицеры со своими командами из академии сменились, и Феофилакта, точнее Джима Урфина из Жюффэ, как настоящего старшего солдата, поставили с прочими на квартиры в прифронтовой зоне.
  К этому времени, бедный Феофилакт, видя, что состояние его не изменяется, принужден был и сам подумать, что он действительно старший солдат, а то, что был купцом и имел у себя дом и жену Филию, почёл за пьяный бред, вылившийся в странное реалистичное сновидение.
  Таким образом, находились они три недели в действительной солдатской службе и, показав выучку и привычку, переведены были во второй эшелон Густозенсукневской оборонительной линии. Там мы с ним и познакомились!
  Филия, видя, что муж её действительно остался в том мнении, что он солдат, а не купец, утешалась в своей квартире с любовником. Тот пробыл у неё около полугода и ни в чём не знал от неё отказа. Между тем торговые дела в отсутствие хозяина постепенно приходили в упадок, и Филия, проводив своего любовника, опомнилась и призвала опять к себе того офицера, что руководил "отправкой" бедняги Феофилакта в армию.
  Однако, офицер сообщил ей неутешительную информацию об отправке батальонов на фронт и предложил подождать их возвращения.
  Филия, за неимением других вариантов, вынуждена была согласиться и, сославшись на то, что шутка несколько затянулась, вручила офицеру бутылку раствора сонного опиума, прося тот час же по возвращении батальонов снова напоить Джима-Урфина-Феофилакта, и как только тот заснёт, немедля доставить его домой.
  Между тем бригаду с Джимом Урфином приписали к наступающим частям Южного направления. Наш полк сняли с позиции, передвинули вниз к горной долине по Сухушинско-Жеравинскому перевалу, загнав новобранцев в места, залитые вечно холодной горной водой. Шло активное таяние. Временные укреп районы представляли собой вместо окопных укреплений - "флеши". Плетни и корзины, расставленные по кругу и заполненные илом с мокрой травой. На дне гать из кустарника, ивняка и тальника - под гатью река горная, холодом не то что до костей, до сердца продирает. В караулы идёшь, всю ночь от флеши к флеши гуляешь - до нитки промокнешь... Ну, дак, о чём-бишь я? Да!
  В первой же фронтальной атаке был убит капрал Ольгерд, но прирождённые лидерские качества купца Феофилакта Досифея, спасли ситуацию. Джим Урфин поднял упавший штандарт и вывел свою роту на указанную высоту.
  Буквально на следующий день храбрец был посвящён в рыцари и получил капральскую дубинку.
  Через неделю, во время рейда по тылам противника, бригада, в которой был Джим Урфин, попала в сильный туман и заблудилась. Солдат снова спасли таланты негоцианта Феофилакта. Будто из небытия капрал Джим Урфин выудил из глубин своего подсознания правила обозно-караванного ориентирования по Солнцу, отрогам, деревьям, звёздам и движущимся муравьям, и спас ситуацию.
  Не успела бригада вернуться, а Джима ждали шевроны рыцаря линии и "Боевая перевязь мужественности"!
  Карьера пошла в гору. Дважды за ту кампанию Джим спас командира и трижды - штандарт полка! Но настоящий триумф Джим Урфин де Жюфф (локацию "из Жюффэ" заменили на более благородную, соответствующую званию рыцаря) испытал при захвате батареи противника. (Ему вновь помог негоциант Феофилакт Досифей) когда, развернув катапульты и, не дожидаясь подвоза тогдашней громоздкой артиллерии, повинуясь своему внутреннему голосу, Джим проявил таланты в геометрии, математике и баллистики, более суток удерживая свой плацдарм и не давая гоблинской пехоте захватить командные высоты на правом фланге.
  На следующий день, когда артиллеристы и кавалерия окончательно закрепили эту победу, пехотную часть Джима Урфина отправили в тыл, заменив их новыми пехотными батальонами.
  В тыловую зону Джим Урфин прибыл младшим бригадным офицером, с тремя медалями и направлением-рекомендацией на курсы ротмастеров в командное училище недалеко от Визионерска.
  По окончанию трёхмесячных курсов, ротмастер Джим Урфин де Жюфф был отправлен в Столицу (в ту самую пехотную академию) для формирования батальонов своей новой маршевой роты.
  Устроив себе соответственно чину квартиру, и назначив одного из своих менее счастливых в рамках карьеры сослуживцев в штат-адъютанты, Джим прибыл в академию.
  Офицеры, имеющие отношения к прошлогоднему анекдоту, пришли в ужас, узнав в инспекторе-компликаторе бывшего негоцианта, над которым они некогда издевались.
  Было решено опоить его опиумом и доставить домой к жене в максимально короткие сроки!
  По прошествии нескольких часов банкета ротмастер де Жюфф почувствовал слабость и заснул прямо за столом, не дожидаясь окончания какого-то по счёту тоста.
  Офицеры академии тут же переодели его и, погрузив на извозчика, отправили к жене.
  Надо сказать, что Филия очень обрадовалась возвращению мужа, ибо торговые дела за год вконец расстроились и большая семья Феофилакта Досифея, состоящая из многочисленных родственников жены, вынуждена была продать загородный дом и заложить не только массу дорогих украшений, но даже столовое серебро и хрусталь.
  
  Проснувшись и, воображая себя в военной должности, Джим Урфин вскочил с постели и крикнул:
  - Ах, братцы! Где я? Дайте мне поскорее мой мундир, пора мне на вахты идти.
  Филия же, лёжа с ним рядом, ухватила его за ночной халат, и говорит:
  - Ах, батюшка Феофилакт, что ты себе вообразил! Опомнись, на какие тебе часы идти? Время - шесть утра! Спи!
  Не знаю точно, признал ли бывший негоциант Феофилакт Досифей свою жену и дом свой, но он ничему не поверил, только подумал, что он не всё с банкета по причине перепития помнит, и соответственно ответил Филии:
  - Поди от меня прочь! Что ты за женщина, и каким способом меня к себе заманила?
  - Умилосердитесь, батюшка, - отвечала, как ни в чём не бывало Филия, - что тебе сделалось, ведь я твоя любезная жена Филия; осмотрись и признай, что это твой дом. Скажи, пожалуй, разве тебе что во сне привиделось?
  - Вон отсюда, бесстыдная женщина, - ответил ей Джим Урфин де Жюфф и принялся искать свои одежды, - Какой у меня может быть дом, разве казарма! Какая у меня жена? Только армия! Я солдат, ни дома; ни жены у себя не имею и где теперь нахожусь - не знаю, а только думаю и боюсь, что я дела свои проспал и от начальника фронта немилостиво наказан буду, как предатель интересов Родины!
  - Пожалуйста, мой друг, опомнись, какой ты солдат? - снова заговорила Филия, мягко поглаживая спину мужа, - Ты купец, Феофилакт Досифей, и отроду солдатом у меня не был.
  Феофилакт, смотря на свою жену и видя свой дом, начал думать, что, верно, ему привиделось во сне, что он был солдатом Джимом Урфином, и, одевшись, ходил для вероятности со своею женою по всем покоям, по двору и по саду, внимательно смотрел деловые книги. Уверившись, что он находится в знакомом доме, начал было рассказывать жене странное своё сновидение. Но тут увидел в зеркале свою блестящую лысину, потом - наткнулся на свой боевой шрам, потом на наколку "Где мы, там победа!", что была сделана на предплечье, и осёкся.
  "Морок! Обман весёлых высокопоставленных столичных матрон, о развлечениях которых много слышал, да и читал Джим!"
  Пока родня, наблюдала всю эту оказию, внутренне смеялась и, выходя в другие комнаты, обсуждала мужнино дурашлёпство, Джим написал своему штат-адъютанту и просил срочно вызволить его из столь щекотливого положения.
  Прибыл адъютант и команда сопровождения.
  Я не знаю, сколько раз за свою военную карьеру Джим Урфин де Жюфф отступал с поля боя, но здесь его действия кроме как бегством я назвать не могу! - закончил свой рассказ старый Гуам Шнайдер и усмехнулся.
  
  Вечер таял на глазах и небольшой экипаж Гуама Шнайдера, сопровождаемый разъездом кавалергардов, приближаясь к Особой зоне, волей-неволей, пересёкся курсом с запряжённым четвёркой лошадок вагонбургом, который тащил за собой рыбацкий баркас.
  Ан ля Птиц пришёл в неистовый восторг увидев посреди громодзянских степей и холмов столь странных рыбарей! Ещё большее удивление в нём вызвал старый знакомец - кузен Ди "Мыши" заправски погонявший лошадей. А потом наступила фаза близкая к белой горячке - в лодке сидел граф Лайон де Шабан и Его Высочество Дофин, держа над собой не то паруса, не то какие-то широкие верёвки.
  - Ущипните меня, генерал, - попросил ля Птиц Гуама Шнайдера. Тот вопросительно посмотрел на журналиста, но удивился гораздо меньше.
  - Я же просил вашего мажордома, чтобы он немедля отправил всех особо императорской крови в Столицу! - крикнул Гуам и этим нарушил идиллию галлюцинации.
  Экипажи остановились.
  Дофин и де Шабан, крехтя вылезли из лодки и принялись разминаться, кузен Ди сошёл с козел и попросил у кавалергардов чего-нибудь выпить. Те подали ему флягу на расстоянии, потому как кони боялись странного человека и вставали на дыбы, угражая ударить.
  Гуам Шнайдер осмотрел всё и предложил остановится на ужин. Благо с собой кое-какие напитки с закусками припасены были.
  - Откуда вы здесь, - спросил генерал у де Шабана.
  - Мы выполняли тренировочный полёт, но не справились с ветром возле выселок ... кажется Гон-Трол, или как-то так, - пояснил Дофин и с удовольствием отхлебнул портвейна из предложенной ему ля Птицем фляжки.
  - Гон-Троппо - поправил его генерал, - А что у вас в вагонбурге? Мне неудобно спрашивать, раз сам пригласил на ужин, но еды мало...
  - А давайте, посмотрим, - предложил де Шабан и открыл объёмный багажный отдел.
  Внутри багажа находился гроб.
  Кузен Ди внимательно осмотрел всё вокруг - ничего кроме гроба в багаже не было.
  - А что за гроб? - спросил генерал Гуам.
  - Гроб, как гроб, - ответил "Мыши", - старый и лакированный. Вроде бы лиственница (он трижды постучал по гробу в разных местах).
  Из гроба ему трижды ответили.
  Кузен Ди обернулся к спутникам и сообщил:
  - Там кто-то есть!
  - Да, ну? - удивился генерал, - А ну-к, робятки, пособи!
  Крикнул он кавалергардам, те навалились и с небольшим усилием выдернули гроб из багажного отсека вагонбурга.
  Гроб гулко упал и, переворачиваясь, раскрылся. Оттуда выпал человек, одетый по моде прошлого века, начал кричать и дымится. Увидев это Ди "Мыши" подскочил к нему и стал поливать на него из фляжки - другой подходящей жидкости всё равно не было. Человек закричал ещё сильнее и запылал синим пламенем. Всё смешалось! Кавалергарды кинулись собирать в шлемы дорожную пыль, ля Птиц запутался, пытаясь снять свой дорожный плащ, чтобы накрыть им несчастного и погасить огонь, кузен Ди растерянно смотрел то на фляжку, то на пылающего несчастливца... Дофин и де Шабан были в шоке. Только генерал Гуам Шнайдер отвернулся от этого действа и спокойно наблюдал, как огромное красное Солнце готовилось закатиться за горизонт.
  
  МЕЖГЛАВЬЕ: ИСТОРИЯ ФРОНТА Љ XVIII
  Готовность армии легко активно жертвовать и неистово сражаться, кромсая излучину Йармнстутся, сковывала армады матёрых орков в лабиринтах Юзовых болот. Лучники ёжились на невысоких, огороженных естественными трясинами, уступах, пробороздивших огромные единицы сопок, открытых залпам дальней артиллерии, навесом испепеляющей ежедневновозводящиеся куцые укрепления противника и выбивающей шхеры, ежечасно ероша местность единицами сотен трамбующих обжигающих взрывающихся аккордами какофоний арт-снарядов. Для егерей монотонные истечения и неумелые атаки укрепрайонов казались каким-то азартным бравированием, ребячеством и неорганизованной тратой ресурсов, ядер, провизии, крови, амуниции. Конечно, артиллерия мощно, ендова разламывая линии обороны, херила врага от реки Юзы, гор, аналогично круша расщелины амбразур, скрытых на откосах, расчёсанных ядрами до циклопических едва вмещающихся астрономических эскарпов. Лёгкие лучники охотились четвёрками (кинжальным адажио) - ловко юрко добивая отставших ездоков, двертов, костедробителей, арацентов.
  В общем, соседние фронты постоянно вели активные действия, ежечасно рискуя своими мобильными силами, развёрнутыми в первом эшелоне. Именно в поддержку IX и XIV фронтам, во втором эшелоне был создан XVIII фронт.
  После того, как командованием новым фронтом передали тогда ещё квази-генералу Каберне, фронт стал менять свои дислокации и названия. Он то становился "мобильными бригадными соединениями линии", то "высокогорным-бронекопытным", то "средним горно-стрелковым", то "узко-натерриториальным".
  А ещё, сами солдаты и унтерофицеры, свой фронт прозвали "Non per vagina - non ad ruda armada", "Betwixt and between", "Третий эшелон" .
  Первым заместителем командира фронта сначала стал штаб-офицер Григор Чавелли, любимой поговоркой которого была ярмарочная фраза: "Сапожник без сапог". Бывало, соберёт Чавелли штаб и начнёт распекать своих замов и ответственных товарищей за те или иные недоглядки или невыполнение своих обязательств. Требует выяснить, кто хуже всех справляется с поручениями и заданиями. Конечно, спустя минуту-другую препирательств возникает вопрос к председателю Чавелли: "А что у вас?" Чавелли разведёт было руками и скажет: "А у меня дела, дела, дела... Что делать? Сапожник без сапог!"
  
  Случилось раз, Каберне долго мучился мигренями и запором левого уха. Вызвали Светило медицины аж из Столицы, но так как Светило столичное было еврей по национальности, Каберне утратил доверие к лекарю-диагносту и в пику еврейской медицине признал диагноз, выставленный ему денщиком, который все проблемы объяснял просто: "Стоим высоко в горах, значит небо низко. Отсюдова вывод - облака давят на голову Вашей Светлости". Собрали штаб-совет и думали, как помочь делу. Решили выставить копейщиков по периметру лагеря, чтобы те тупыми концами древков копий могли удерживать небо на соответствующей высоте от головы генерала.
  Спустя месяц фронт перевели ниже, чтобы уменьшить давление облаков, затем ещё ниже, пока он и не получил своего прозвища "Третий эшелон".
  Однако первый поворот к излучине реки Йармнстутсь всё ещё оставался в зоне ответственности армии Каберне. Поэтому периодически бойцы, недополучая паёк, "баловали" себя рыбными блюдами. По зиме об этом разнообразии солдатского стола узнали и штабные офицеры. Проверили информацию. Донесли. Тут же вздумалось генералам рыбных блюд откушать. Что делать? Отдали приказ капитанам и сержантам наловить им рыбы - но река-то замёрзла. Нет рыбы, и до весны уже не предвидится. Тогда на штаб-совете решило штаб-начальство растопить реку! Они же хозяева здешних мест, значит надо. Отдали приказ снять солому с крыш гарнизонных зимних бараков разложить по льду вдоль берега и поджечь. Солдаты, скрепя сердце, сняли солому с крыш и принесли на реку. "Поджигай, - командует, - Мать вашу!" Запылала солома, пошёл огонь, и ветер с реки ещё поднялся. Речки не растопили, а вот бараки гарнизонные сгорели целиком.
  За это Чавелли отправили в отставку, а на вакантное место заместителя Каберне была предложена кандидатура Галлиратия, из ведомства Главноуправляющего по коммуникации.
  Начиналась новая компания и все высокопоставленные офицеры стремились лично ознакомиться со своими диспозициями. Галлиратия правда интересовал только бюджет, выделяемый ему на проведение компании. Что касается Каберне, так тот заперевшись у себя третий день дегустировал красные вина - необходимо было определить сорт, с которым он будет воевать.
  Появившись при штабе восемнадцатого фронта де Шабан никак не мог понять, кто за что отвечает. Огромная масса администраторов и дежурных направляла его в самые разные кабинеты и так по кругу. В конце концов Лайон отёр пот со лба и обречённо произнёс:
  - Это они и будут прикрывать наш вылет?
  
  - Господин де Шабан, рад вас поздравить во вступление в новую должность! - дон Эдуардо Галлиратий, появившийся в коридоре штаба, сиял подобно медному свеженачищенному тазу, - Ваш самый главный начальник оказал мне неоценимую толику доверия - сделал меня командиром фронта!
  - Король сделал вас, простите, кем? - не понял де Шабан.
  - Простите, я не так выразился, - о колкостях де Шабана дон Эдуардо в принципе знал, но эта "игра в дурака" несколько была неуместна.
  - Я имел ввиду, генерала Каберне, - пояснил Галлиратий, - Что вы об этом думаете?
  Де Шабан несколько скривился, но ответил:
  - Знаете, Эдуардо...
  - Дон Эдуардо, - поправил его Галлиратий
  - Всё равно... - отмахнулся де Шабан.
  - Вам - всё равно, а мне нет, - обиженно настаивал Галлиратий.
  - Хорошо, не обижайтесь, - согласился (с чем?) де Шабан, - Я знаю Каберне много дольше вас. Пятнадцать лет назад он был... Как бы это выразиться... Некоторым образом нищим конунгом. Но у него были перспективы. В разное время и на разных участках мы с ним частенько пересекались - не то, чтобы сражались плечом к плечу, но так сказать, он был где-то неподалёку. Пусть в тылу, но всё же рядом. Девять лет назад, Каберне превратился в одного из заместителей начальника фронта и, как его тогда прозвал де Жюфф, предстал истинным голым королём. Даже когда он возглавил фронт, реально вместо него руководили другие офицеры, а к нему обращались исключительно в самых пиковых случаях (что-нибудь подписать). Кстати, заверю вас сразу, что все остальные обращения к нему носят характер потери времени. Сейчас, я могу это сказать уже наверняка, Каберне находится в ещё более удручающем положении. Боюсь, что голый король теперь ещё и ослеп. Так, что не обижайтесь, но никаких перспектив под этим командованием фронт не добьётся!
  Галлитарий выпучил глаза и открыл рот от удивления.
  - А сейчас прощайте, - де Шабан пожал похолодевшую руку дона Эдуардо, - спешу догнать своих, а то какой-то придурок из нового дворянства запрудил все станции своими обозами и прислугой - теперь к нашей будущей низкой эффективности, можно смело добавить ещё и неповоротливость!
  Де Шабан козырнул и пошёл прочь.
  - Вы, знаете де Шабан, - тихо сказал Галлиартий во след уходящему, - я родом из Крюкомундии. А прирождённые, так сказать, натуральные крюкамундцы не обижаются, они - мстят.
  Де Шабан посмотрел на этого высоко человека со смуглой не-цыганской кожей и большими не-еврейскими глазами, оценил его череп (а вот череп формами подкачал) - де Шабан, ухмыльнулся и сказал:
  - Наденьте перчатки, чтобы не вымазать рук, когда будете вбрасывать свой кубик в чужую игру.
  Как только де Шабан покинул штаб, Галлиратий заскочил в свой кабинет, отвернулся в угол и, скрипя зубами принялся шипеть и скалить зубы.
  - Да, что вы так реагируете на эту элиту, - хмыкнул Кхмерка Блох, - Эти все потомственные аристократы, от которых воняет потом казармы - им ли нам подражать? Для ведь нет большего счастья, чем быть обоссаным собственным малолетним отпрыском! Или ещё: охота, собирательство и рыболовство! Нет, чтобы прямо сказать, что у тебя нет денег, чтобы купить еды... В одном вы правы, потомственное рыцарство, - это уродливые родимые пятна наших Тёмных веков. Ну, что ещё может быть более нелогичным, чем их лозунг "Каждый должен делать своё дело: Монах - молиться, Рыцарь - воевать, Крестьян - пахать"... А как же синекура? Симония? Где бухгалтера?
  
  ОТЕЦ АРКАДИУС И ВСЕ, ВСЕ, ВСЕ
  - Итак, Зотик, вспомни точно, что ты видел? - генерал Шнайдер и его штатный экзорцист отец Урбан уже четыре часа вели допрос. Необходимо было уточнить каждую деталь и расставить все точки над i.
  В зондер-команду вошли пятеро кавалергардов, выживший щитоносец десятого отряда Зотик, граф де Шабан, кузен Ди, инквизитор отец Урбан, Дофин, Ан ля Птиц и руководитель всей операции генерал Гуам фон Шнайдер.
  Вся аналитика сводилась только к одному.
  - Вывод номер один, - начал свой инструктаж генерал, - Вампиры получили задание "обезвредить" экспедиционные группы, перекусав и убив всех их участников. Очевидно, что первые под удар попадают сэлистэны. Затем с помощью очаровательных фрейлин-вампирш погибают офицеры. Остальные становятся жертвой тварей поменьше. Так погибает целая группа, - кроме вашей двенадцатой роты, дорогой граф, больше на этом участке экспедиционных бригад нет.
  - Вывод номер два, - продолжал Шнайдер, - Гнездо вампиров находится в равноудалённой точке между Вернигурудом, Мариданиловском, Эгером и Особой зоной Z. Это пустынное место, напоминающее выселки, в котором живёт, скажем так, странная семья.
  Гуам посмотрел на побледневших Дофина, Лайона и Ди.
  - Я прекрасно понимаю, - снова продолжил Гуам Шнайдер, - Что в нашей зондер-команде имеются люди, которые без труда приведут нас в это гадючье гнездо.
  Лайон де Шабан взглянул в окно, стемнело.
  - Вы предлагаете прямо сейчас отправиться в Гон-Троппо? - спросил он у Шнайдера.
  Генерал помолчал и задал встречный вопрос:
  - А кто у вас глава духовной миссии? Ну, на должности Вице-Папы?
  - Отец Аркадиус Ыыльзлендский, - ответил Ди "Мыши".
  - Послушайте, а что если вы напишите ему письмо, с просьбой встретиться в милом местечке Гон-Троппо часика, скажем, через два?
  Лайон де Шабан посмотрел на генерала и серьёзно спросил:
  - Вы, что, собираетесь использовать его в качестве наживки?
  - Вампиры охотятся на священников, потому что именно они щедро раздают благословения, освящают оружие, присутствуют при штабах и лазаретах, - стал развивать свою мысль Гуам Шнайдер, - Будем ловить на живца! Круче отца Аркадиуса у нас в колоде всё равно никого нет. Дорогой ля Птиц, немедленно отправляйтесь в лагерь, узнайте, где находится святой отец. Он вас знает, значит, у него к вам будет полное доверие. Мне нужно, чтобы вы собрали святого отца, как на пикник. Ясно? Далее, отец Урбан, я и мои кавалергарды займём места в вагонбурге, а граф Лайон с лейтенантом "Мыши" сядут на козлы и, как они это обещали, вернут экипаж хозяевам.
  - А я? - недоумённо спросил Дофин, - Как же я?
  - А для вас у меня будет отдельное задание, - спокойно сказал Шнайдер, - Вы должны немедля прибыть к Императору и уговорить его собрать лагерь, свернуть все свои дела и с первыми лучами рассветного Солнца отбыть в Столицу!
  Дофин тяжело вздохнул и вместе с Аном ля Птицем покинул штаб зондер-команды.
  
  Отец Аркадиус не любил вечеринок, которыми заведовал дон Рыжкони. Во-первых, они всегда плохо кончались. Во-вторых, утром после них тоже было плохо. И в третьих, кавалер В-тапках-на-подушку всегда предпочитал выставлять очень крепкие спиртные напитки. Сегодня Аркадиус был зол до трясучки - из-за "невинной корпоративной посиделки" в гостях у дона, они всем коллективом профукали солнечное затмение!
  Ничего теперь не могло спасти вечер, и святой отец уединился в своём небольшом домике. В комнате висели плотный чесночный запах и тяжёлые спиртовые пары. А с утра ведь ещё предстояло провести деловую игру с местными полковыми сэлистэнами по благословению воды.
  В двери кто-то вкрадчиво постучал. Аркадиус зажёг свечу и смахнул со стола старые крошки.
  - Кто там?
  - Открывай - узнаешь! - раздался приятный женский голос.
  - Вы переговорщик? - строго спросил отец Аркадиус и, отодвинув дверной засов, вернулся на своё прежнее место.
  "Хоть в чём-то было движение! - подумал отец Аркадиус, глядя на появляющихся девушек в походных фрейлинских платьях, - Стоило только припугнуть госпожу Хильду отлучением от Матери-Церкви, как она уже высылает парламентариев и несчастных пленниц!"
  - Проходите, девушки, не стесняйтесь! - сказал он властным тоном, - Видит Бог, что все мы долго, я подчёркиваю, очень долго терпим этот бесконечный скандал, связанный с пребыванием в наших краях доний Ирмы и Хильды! Мне и Матери-Церкви надоели все эти бесконечные дрязги, сплетни и ругань. (вошедшие фрейлины, попав в чесночно-спиртовую ловушку занервничали) Попрошу меня не перебивать! - отец Аркадиус даже топнул ногой, - Ваша игра окончена и нечего тут мне притворяться. Я пил причастное вино и, если и есть в комнате определённый запах, то только от того, что вино было... э... прошлогоднего урожая! (Фрейлины начали быстро окружать святого отца) Так! - святой отец принялся доставать из кармашка какие-то бумаги и раскладывать их на столе, - Сейчас я проверю всех вас на предмет присутствия, и если всё совпадёт, расстанемся с миром. Авенира, Витольда, Сузия, Ацелла, Нимфодора, Минонна, Трифена и Шушаника, так?
  Отец Аркадиус поднял глаза и изумился - фрейлин было не узнать. Они все преобразились в ужасных клыкастых существ! Трое из них взвились под потолком, другие стояли вокруг Вице-Папы, протягивая к нему свои когтистые руки.
  Отец Аркадиус от такой неожиданности протрезвел, сглотнул и, решив не вступать в спор, тут же принялся искать бумаги, подаренные ему духовником Дофина Евгелом Еленаделом:
  - Вот! - выкрикнул он и вытащил старые пергаменты.
  - Что это? - спросила вампирша.
  - Договора и отговора! - запинаясь, ответил святой отец.
  - С кем? - спросила вампирша.
  - Не с кем, а от кого! - пояснил Аркадиус, смутно понимая, что что-то тут не срабатывает.
  - И от кого же? - спросила Вампирша.
  - Так, - начал перебирать бумаги Аркадиус, - "Дорогой муж..." Это не то! Во-о-т. "Рекомендации графа де Шабана к эфесянам"... Сейчас, сейчас! Так, это у нас договор с вурдалаками...
  - Я не имею ничего общего с этим сбродом! Мы благородные вампирши...
  - Отговор от упыря! - Аркадиус гордо продемонстрировал ночным гостьям очередной старый пергамент.
  - Ну, нет! - захихикали чудовища, - Мы с вами не родственники и нечего тут передо мной ручёнками-то размахивать!
  - Тогда вот! "Договор-отсушка от вампира"! - положил перед собой Аркадиус и затаил дыханье.
  - Ну? - живо поинтересовалась клыкастая бестия.
  - Что ну? - переспросил отец Аркадиус, видя, что сам вид договора-отсушки никак не действует на присутствующих.
  - Что ну? - передразнила его вампирица, - Раз это договор, извольте прочесть нам его, и, согласно правилам гримуара Хлодвика X, мы должны обсудить все пункты и в случае взаимного удовлетворения ударить по рукам...
  Отец Аркадиус взял свои оптические линзы и посмотрел в договор - древнее руническое письмо и к тому же совершенно безобразный почерк делали обоснованные требования вампирьего племени невыполнимыми!
  Медленно, но неотвратимо наступала неудобная в таких случаях пауза.
  
  - Ну, - переспросила вампирша и...
  Серебряный болт врезался ей прямо в глаз. Мерзкая слизь тёмным фонтаном брызнула в окуляры святому отцу - Аркадиуса и так от всего этого мутило, тут ещё это!
  Потом был звон разбитого стекла и чей-то голос:
  - А вот и пропавшие фрейлины!
  Снова звук тетивы и тупые удары болтов, врезающихся в тела вампирш. Аркадиус поднялся, снял очки и тут его кто-то сбил, потом был топот и стук деревянных молотков, кто-то матерился слева, а справа чей-то гнусавый голос читал отходную молитву.
  Потом голос Лайона де Шабана попросил зажечь свет.
  Свет зажёг Ан ля Птиц, который обнялся с отцом Аркадиусом и молча принялся собирать его корзину для пикников.
  - Что случилось? - спросил ошеломлённый Аркадиус и увидел Его Высочество. Тот пожал плечами и сообщил:
  - Ничего, просто забираем вас на пикник. К вам вовремя на огонёк заглянул господин ля Птиц, а за ним вовремя увязался вампиров слуга. Помните, крутился тут по округе маленький плюгавый типок...
  - Да, - кивнул Аркадиус, - Что с ним.
  - Душа его спасена! - лаконично ответил незнакомый священник, - Собирайтесь, ваше Вице-папство, мы все вас ждём!
  - Возьмите чего-нибудь крепкого, - попросил уже готовый потерять сознание отец Аркадиус.
  - Уже! - воскликнул довольный кузен "Мыши" и продемонстрировал Вице-Папе большой штоф.
  Едкий крепкий запах вернул отца Аркадиуса в реальность.
  - Разрешите представить вам, - обратился к Аркадиусу генерал Шнайдер, - Мой духовник отец Урбан!
  Аркадус обнял священника.
  - Послушайте, господа, у меня есть к вам заявление, - обратился отец Аркадиус к окружающим его людям, - Я всё понял, донья Ирма - самый настоящий вампир.
  - Вампир вряд ли, - отмахнулся генерал фон Шнайдер, - Хотя признаюсь, упыриха она та ещё!
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"