Шарапов Вадим Викторович : другие произведения.

9. Круг Земной

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


Оценка: 7.61*5  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Дом - там, где тебя ждут.

  Метель разыгралась к ночи.
  Завьюжило так, что вытянутой руки было не увидеть - снежные хлопья неслись над землей, хлестали по деревьям, переметая все тропки и дороги. Беда человеку, который в такую круговерть окажется в лесу, далеко от жилья. Пропадет ни за что.
  Деревня Грачи словно бы замерла. Даже собаки не перегавкивались, отлеживались по конурам, взъерошив шерсть. Редкие окошки светились сквозь снежную муть - в такую погоду даже сена корове подкинуть, и то хозяину надо набраться смелости.
  Но военный грузовик, с кузовом, крытым брезентом, упорно пробивался по заметенной дороге. Рычал мотором, порой буксовал на одном месте. Тогда из-под тента молча выпрыгивали люди, наваливались плечами на мерзлое дерево кузова, выталкивали машину вперед и снова забирались под брезент. К полуночи трофейный "Опель Блитц" въехал в Грачи и замер, почти уткнувшись тупым носом в стену крайней избы.
  - Ни черта не видно! - шофер, молодой парень в черном танковом комбинезоне, матюгнулся и вылез из кабины. Помогая фарам ручным фонариком, он посветил вокруг и похлопал по брезенту.
  - Вылезай, приехали!
  На голос лениво отозвалась собака - забрехала, зазвенела цепью. Скрипнула дверь, и на пороге избы встал здоровенный мужик в рубахе и подштанниках, с берданкой в руках.
  - Кого там черти носят ночью? - громыхнул он могучим басом. Под луч фар вышагнула фигура в черном, отозвалась спокойно:
  - Чего ругаешься? Раз носят, значит, надо. Особый взвод, остановимся у вас тут на денек, - жилистый, невысокий мужик, по погонам судя - старшина, поднялся на крыльцо, не обращая внимания на ружье. Волосы на его непокрытой голове трепала вьюга. Хозяин невольно отступил на шаг, а когда глянул на петлицы - крест в звезде, так и вовсе опустил берданку и отвел глаза.
  - Охотники? - пробормотал он и посторонился. - Заходите в избу... товарищ старшина. Только тесновато у меня, тут уж не обессудьте. Жена, да трое ребятишек. Да замолкни ты! - это уже выскочившему с лаем псу.
  Старшина обернулся в темноту, что-то тихо и неразборчиво сказал подбежавшему шоферу. Хозяин тем временем во все глаза смотрел, как из кузова один за другим бесшумно выпрыгивают солдаты. Подошли ближе, выстроились у крыльца. Все как один - широкоплечие, косая сажень в плечах, и самый малорослый - на полголовы выше командира.
  - Разобраться по избам! - приказал старшина. - Саша, машину загони во двор и укрой, как следует, а то с утра не откопаем. Выполнять...
  Солдаты мгновенно исчезли в метели. Проводив их взглядом, старшина снова повернулся к хозяину и усмехнулся.
  - Не узнаешь, Николай? Понятное дело, давненько я у вас не был. Ну, зови в дом, что ли. Парень я не гордый, где постелишь, там и лягу, - и, не дожидаясь ответа, сам шагнул в сени. Оторопевший мужик повесил берданку на гвоздь и поспешил следом за неожиданным гостем. В избе, при свете керосинки, которую зажгла полусонная жена, он уставился на старшину. Вгляделся хорошенько - и охнул.
  - Степан? Ты, што ли? Степан Нефедов?
  - Он самый, - военный пригладил волосы и сел на табурет, стягивая сапоги. Потом откинулся на стену и устало прикрыл глаза.
  - Дак... это же сколько лет-то прошло? - Николай суетился, озадаченно взмахивал руками. Огромный, он был похож на медведя, который отмахивается от надоедливых пчел. - Ведь в самом начале войны еще...
  - Да не мельтеши ты, Коля, - отмахнулся Нефедов, - сядь вот лучше, расскажи, что тут у вас и как?
  Хозяин присел на скрипнувшую под ним скамью. Потом спохватился, снова вскочил.
  - Степан, так что ж мы насухую-то с тобой разговоры разговариваем? У меня вот и самогон есть, и сало...
  - Не пью, спасибо, - покачал головой Степан, - не приучен. Чаю выпью с удовольствием, а если и сахару в него положишь - так и совсем спасибо.
  - Наталья! - шепотом, прозвучавшим чуть тише обычного баса, позвал жену хозяин. - Чайник поставь!
  Его жена молча повозилась у печки, вздула огонь, поставила объемистый чайник и снова ушла в другую комнату, даже вроде бы и не глянув в сторону ночного пришельца. Нефедов улыбнулся.
  - Хорошая у тебя хозяйка, Николай, нелюбопытная.
  - Э! - махнул рукой мужик. - Ты не смотри, что слова не сказала. Завтра вся деревня знать будет, что ты вернулся. Баба же, сам понимаешь...
  - Пусть говорит, - Нефедов думал о чем-то другом. Он рассеянно погладил кота, который мявкнул и перевалился на другой бок, и спросил. - Так значит, в Грачах спокойно все?
  - А что здесь сделается? Всю войну тишина была. В начале, говорят, тоже. Да что я тебе рассказываю-то? Я как на пятый год по ранению комиссовался, сразу в председатели сельсовета и попал... Так и живем.
  - Председатель сельсовета? - хмыкнул Степан. - Ишь ты. И в лесах спокойно?
  - Так ведь ваши-то, Охотники, здесь в войну не один раз проходили. Тишь да гладь, - Николай помялся нерешительно, а потом все же спросил, - слышь, Степан, вы-то сюда по заданию, или как?
  - Или как, - отозвался Нефедов, снимая кипящий чайник, - или как. Постоим тут у вас сутки, отдохнем, метель переждем - и дальше поедем. Здесь нам делать нечего.
  - Ну и слава богу, - Николай заметно повеселел, видно было, что разом успокоился и ободрился, - и то верно - что вам здесь делать-то? Но, однако, нагрянул ты, Степан, нагрянул... Кто бы и знал, что ты живой? Ведь даже Татьяна не верила.
  Он осекся, увидев, как Степан медленно поставил жестяную кружку на стол. Молчали долго. Потом старшина провел ладонью по лицу, словно смахивая что-то, и глухо спросил:
  - Она здесь?
  - Жива-здорова, - растерянно сказал Николай, виновато сутулясь на табурете, - как раньше одна была, так и сейчас.
  Нефедов поморщился, как от сильной боли, и встал. Он сильно побледнел и теперь какими-то медленными, неуверенными движениями обхлопывал себя по карманам. Все-таки нашел коробку папирос, потоптался на половике и как был, босой, вышел в сени. Через пару минут Николай вышел вслед за ним.
  - Степан... Ты чего? Что стряслось-то?
  - Она что, замуж так и не вышла? - спросил Нефедов, в темноте жадно затягиваясь "Казбеком". Красный огонек на конце папиросы разгорался и угасал с легким треском.
  - Вон ты о чем... Да нет. Женихи к ней сколько раз приезжали, а она им - от ворот поворот. Девка-то видная была, да и сейчас в самом цвете. А не идет замуж и все. Наотрез отказывает всем. И отец ейный понять не может - отчего так? Как-то раз выпил он, обозлился, и на нее с вожжами попер. Поучить хотел дочку. Мол, вышибу дурь из головы! Так она руку ему перехватила. И говорит - если еще раз такое случится, уйду и только ты меня и видел. Старик вожжи бросил, поругался еще для порядку, да тем и закончилось. Все-ж таки любит он ее, дочка ведь.
  - Понятно, - окурок зашипел и погас в снегу. Степан захлопнул дверь. Пурга уже успела нанести снегу на порог.
  - Ладно. Утро вечера мудренее. Коля, ты постели мне где-нибудь, устал я как собака.
  Вскоре хозяин уже могуче храпел в соседней комнате. А вот Степану Нефедову, лежащему на полу под тощим одеялом, не спалось. Не от холода - протопленная печь исправно грела, да и не боялся старшина никаких морозов. Он ворочался с боку на бок и вспоминал, прогоняя от себя сон.
  
  * * *
  Осень сорок четвертого года выдалась жаркой. Долго стояло бабье лето, и еще даже в октябре казалось, что до зимы далеко. Только вот лесные пожары не давали продохнуть. Горький дым стелился над проселками, забивался в дома. Горели торфяники в Прилогах, у Артузовских карьеров, под Коммунарами и Чернодольем. Грачи стояли в стороне, и гарью их не задело.
  Но потом пришла беда пострашнее.
  Один из сельчан, который забрел далеко в лес, нашел на дереве парашют. Купол висел высоко, прочно надевшись на острые, как пики сучья старой сухой липы. Под ним болтались резаные стропы. Парашют был немецким, но вот что интересно - следов того, кто эти стропы обрезал, спрыгнул и ушел, на влажной земле не оказалось. Только еле заметный отпечаток ноги. Хватило и этого - местный лесничий, Федор Марков, мужик битый-перебитый жизнью, прошедший и суму и тюрьму, один лишь раз глянул на примятую глину и сразу помрачнел.
  - Альв, мужики, - сказал он сквозь зубы, - черный альв, не наш.
  А когда собравшиеся стали галдеть, спрашивая, с чего он так решил, Федор зыркнул на них свирепо и снял с куста шиповника кожаный ремешок с непонятными мудреными узлами на нем. Кинул приезжему из района уполномоченному, который с досады в душу бога мать выругал своих солдат, прохлопавших такую вещь. Вязка и точно, была альвовская - такими они обозначали количество ими убитых.
  - Ты не подумай, лейтенант, что этот шнурок черный здесь просто потерял. Нарочно он оставил, чтобы презренье свое показать к нам, людям - мол, сроду не поймаете, сколько не ищите, а вот я вам дам хлебнуть... Так что помяните мое слово - крови будет много.
  Уполномоченный с командой, расквартированной в Прилогах, обрыскал все леса, да только немецкий диверсант как сквозь землю провалился. А кровь не заставила себя долго ждать.
  
  Ночью перед самым рассветом в Прилоги пришли гули.
  Откуда взялась эта нечисть, самая страшная, болотная - гадать не приходилось. Они шли и шли, подгоняемые неслышным черным приказом; возникали на лесной опушке, как будто вырастая из земли. Серые, сгорбленные, с бесформенными черепами, обтянутыми жесткой шкурой, с отростками позвонков, торчавшими на спине. Гули были повсюду, и деревенские только успели похватать кто вилы, кто ружьишко - но уже было поздно и все кончилось быстро. Спастись удалось только двум мальчишкам, выпасавшим в ночное лошадей. Появившиеся утром соседи из Чернодолья не нашли деревни. Дымились, догорая, избы и повсюду - на траве, на земле, на расщепленных бревнах - была кровь. Брызгами и целыми лужами. От самого городского лейтенанта, форсившего перед деревенскими девчатами в хромовых сапогах и новенькой форме, осталась только офицерская планшетка, да пистолет с расстрелянной обоймой. А от ночных тварей на солнечном свету остались только дотлевающие кости.
  Страх сгустился над лесами. И был этот страх неистребимым, смертным, заставлял бледнеть даже отживающих свое стариков. Война, которая шла где-то там, далеко, достала и до этих мест.
  Тогда сверху тяжким молотом бахнул приказ - сельсоветам не предпринимать никаких действий! ждать! не паниковать! И уже через три дня в Грачах высадилась новая команда. Вел ее спокойный как камень, старшина. Мужики из района поглядели на него и недоверчиво закачали головами - морда самая что ни на есть рязанская, шрам на щеке, росту среднего. Разве ж такой справится?
  
  Степан хорошо запомнил тот день. Едва его взвод попрыгал в дорожную пыль, как на них всем скопом налетели ревущие навзрыд бабы, с воплями и причитаниями мельтешившие перед глазами. Еле выдравшись из их цепких пальцев, Степан облегченно вздохнул, дал команду разойтись по хатам, а сам отправился в сельсовет.
  Уже издалека, подходя к избе, над которой бился по ветру линялый красный флаг, старшина с удивлением услышал переборы гармошки. Мужской голос выкрикивал частушки, в которых через слово - мат-перемат. Нефедов подошел ближе и увидел, как две бабы тянут за рукав пиджака рослого детину, пьяного в дугу и напрочь расхристанного. Красная его рубашка, по всему видать, недавно купленная, была разорвана на груди и вымазана грязью. Парень отмахивался от настойчивых уговоров и продолжал орать похабщину.
  Потом он швырнул трехрядку на землю и подобрал валявшийся на дороге камень. Не успели бабы и охнуть, как в доме напротив, с голубыми ставнями и заросшим палисадником, зазвенело выбитое стекло. Детина победно выматерился и замахал кулаком.
  - Танька! Вот тебе, стервь такая! Чтоб знала, кому отказываешь! - надсадно проорал он. Потом схватил было другой булыжник, но тут же охнул и выронил его, потому что рука словно попала в тиски. Рванулся, но без толку. Нефедов, не спеша, разжал его пальцы и вынул из них камень.
  - Тебя самого по пустой голове этим бы камнем приласкать, - сказал он, - чтоб сквозь дырку мозгов чуть-чуть добавилось. Да только боюсь, последние утекут.
  - Ты еще кто такой? - оскалился детина. Думал он недолго и сразу замахнулся, чтобы ударить непрошеного заступника кулаком - в лицо, сразу наверняка, чтобы потом затоптать сапогами.
  Промахнулся.
  Степан чуть отклонился вбок и приласкал буяна ударом открытой ладони в лоб. Вроде бы и не сильно двинул, но в воздухе мелькнули грязные сапоги, и парень всем своим немалым весом грянулся об землю. Не успел он прийти в себя, как старшина поднял его за ворот, как щенка. Чувствуя на шее твердые, будто деревянные, пальцы, парень присмирел и стоял теперь на коленях, мотая лохматой головой.
  - Здоровый мужик, - задумчиво сказал Нефедов, глядя на замолчавших баб, - здоровый, а не в армии. Руки-ноги вроде на месте. Ну?
  - Я на побывке. Извиняюсь, - хрипло сказал протрезвевший горе-гармонист. Встать он и не пытался - мимолетный взгляд старшины, равнодушно скользнувший по его лицу, отбил всякую охоту подниматься на ноги.
  - Так. Забирайте его, - старшина отступил на шаг и женщины, словно того и ждали, бросились к парню, - и чтоб больше я его здесь не видел. Увижу еще раз - отправлю в район.
  Он повернулся и пошел, чувствуя, как в спину угрюмо и хмуро смотрят.
  - Погодите! - высокий женский голос взвился в тишине. Степан остановился и повернулся. Светловолосая девушка, открыв скрипнувшую калитку, встала в палисаднике.
  - Слушаю, - спокойно сказал он, оглядев ее с ног до головы. Высокая, статная, и смотрит прямо, не отводя синих глаз. А еще... Взгляд его на миг потемнел, потом стал таким, как обычно.
  - Спасибо, - серьезно сказала девушка. Потом, секунду поколебавшись, протянула руку, - Татьяна.
  Степан пожал крепкую теплую ладонь и внезапно почувствовал, что сам смущается. С чего бы? Поморщился, махнул рукой.
  - Не за что. Степан Нефедов.
  - Получается, есть за что, - усмехнулась Татьяна. - Вы, товарищ старшина, не знаете, как этот Колька распоясался. Пятый день здесь на побывке, а уже... - она не договорила. Степан хмыкнул.
  - Больше не будет, - коротко пообещал он, развернулся и пошагал к сельсовету. Татьяна смотрела ему вслед, заслоняясь рукой от яркого солнца.
  
  Уже вечером, выйдя на крыльцо после долгого разговора с задерганным председателем, Степан остановился и закурил. Председатель Прокудин - одноногий мужик с запавшими от недосыпа глазами и редкой бородой, беспрерывно смоливший махру, не сказал ему ничего нового. Путаный получился разговор и непонятный. Людей по деревне удалось разместить быстро и без всяких накладок, а вот про другое председатель говорил скупо.
  Ясно было одно - в окрестных лесах неспокойно. Прокудин давно уже строго-настрого запретил ходить в лес поодиночке. За дровами теперь приходилось отправляться целой артелью, а женщины и вовсе не ходили по грибы и ягоды - боялись. После того, что случилось в Прилогах, в этом не было ничего удивительного.
  Нефедов пожал плечами. Потом сосредоточился, свел брови, стиснул зубы. И тихо, одними губами, шепнул:
  - Ласс, ко мне.
  Ничего вроде бы не случилось, только за спиной загустела до полной черноты тень, падавшая на землю. Потом в тени кто-то шевельнулся, встал и вышагнул вперед.
  - Слушай, Ласс, - не оборачиваясь, сказал старшина, - такой приказ. Нужно обойти деревню по периметру. Пройтись по опушке, посмотреть на следы. Особое внимание - на ручей, который из леса в озеро впадает. Видишь тот лесок? - Нефедов указал на березовую гриву, врезавшуюся в поле. - Начни оттуда.
  Какая-то старуха, вывернувшая было из переулка, испуганно ахнула и опрометью метнулась обратно, гремя пустыми ведрами на коромысле. Альв проводил ее презрительным взглядом, улыбнулся, показав острые белые зубы. Молча кивнул и отступил обратно в тень, исчез так же неслышно, как и появился. Степан бросил окурок в пыль и отправился дальше. Он шел в церковь, давно заприметив крест, видневшийся из-за домов неподалеку.
  Небольшая церквушка встретила Степана распахнутыми дверями и полной тишиной. Старшина вошел, на ходу стянув с головы фуражку. Креститься на закопченные иконы не стал, гулко покашлял в кулак. Откуда-то послышался голос:
  - Кто там?
  Степан промолчал. Из притвора, спешно вытирая руки тряпицей, вышел священник - сухонький старичок, одетый в выпачканный известкой подрясник. Его длинные седые волосы были собраны в косицу и перевязаны ремешком.
  - Извиняюсь, - прошамкал он бодро, - ремонт у нас. Храм совсем обветшал, вот и занимаюсь помаленьку, с Божьей помощью.
  Он поздоровался со Степаном за руку.
  - Отец Мефодий. А Вы кто ж будете?
  - Степан Нефедов. Командир особого взвода. Из города к вам, батюшка, прислали.
  - Понимаю, понимаю, - священник мелко закивал, - самое время. Нечисть разгулялась не на шутку, словно последние дни близятся...
  Они долго разговаривали, сидя на лавке. Священник, на удивление, оказался толковым. Он сам предложил Степану то, о чем тот хотел просить - с молитвой обойти все дома в Грачах и окропить их святой водой. Старшина, правда, особо на это не полагался, да и сам отец Мефодий, уже прощаясь, сокрушенно вздохнул.
  - Поможет ли? - только и сказал он, и, шаркая ногами, скрылся в церкви.
  
  Поглядев на треснувший циферблат своих стареньких трофейных часов, Нефедов спохватился и с досадой присвистнул. Время было уже позднее, а он, захлопотавшись, совсем забыл о том, что надо где-то устроиться на ночлег.
  - Елки-палки! - громко сказал старшина, соображая, что делать. И тут же заметил в сумерках что-то белое. Приглядевшись, Степан понял, что к нему приближается женщина в головном платке, накинутом на плечи.
  Татьяна подошла ближе и встала совсем близко, глядя на него безмятежными глазами.
  - Это вы, товарищ старшина? - спросила она, и тут же рассмеялась. - Ой, да я же забыла, что Степан вы. Полуночничаете, Степан?
  - Да нет, - Нефедов почесал в затылке, - совсем из головы вылетело, что надо бы с постоем определиться. А сейчас придется в машине спать. Хорошо хоть, своих расквартировал.
  - Зачем же - в машине? - снова улыбнулась Татьяна. - Пойдемте к нам. Отец у меня сам солдат, воевал в японскую. Поймет. Да и что тут рассуждать, кто откажет, если власть вас прислала?
  Старшина пробормотал что-то невнятное, но тут девушка сама взяла его за руку. Он невольно дернулся в сторону, смутился еще сильнее, но послушно пошел за Татьяной, поглядывая по сторонам. Но все было тихо, только перебрехивались по дворам собаки.
  Месяц, выкатившийся из-за туч, бросил поперек улицы длинные тени от телеграфных столбов. Татьяна шла быстро, изредка взглядывая на Степана и улыбаясь. Они уже почти дошли до знакомого палисадника, когда Нефедов резко остановился.
  - Стоп, - негромко сказал он, а потом добавил, - Вы, Таня, не пугайтесь.
  Но девушка все равно тихо ахнула и прижалась к Степану, когда из черной тени выступил Ласс, сверкнув холодной белозубой ухмылкой. Нефедов осторожно отстранил Татьяну, мысленно ругая сам себя - черт-те что, связался на свою голову. Альв молчал, но старшина успокаивающе кивнул ему головой, и Ласс начал говорить тихим, шипящим голосом.
  И то, что он докладывал, было скверно.
  - Много следов. Они были здесь прошлой ночью. Наблюдали. Не напали, хотя могли. Следы везде, но больше всего их - в том лесу, на который ты показал. Ты был прав, Старший, - альв качнул головой.
  - Продолжай.
  - С ними был один... из нас, - последнее слово далось Ласу с заметным усилием, он выговорил его почти с ненавистью. - Он их вел.
  - Гули? - спросил Степан.
  - Да. И не только, - альв посмотрел на прищурившего глаза командира и бесстрастно продолжил, - и болотные псы. Они нападут, Старший. Скоро.
  - Понятно. Иди, - Нефедов невидяще смотрел перед собой, не заметив, как Ласс снова пропал, став одним из сгустков теней. Степан выругался и тут же осекся, вспомнив, что рядом стоит Таня. Она смотрела на него, прикусив нижнюю губу и комкая в руках платок.
  - Извините, Таня, - сказал он, - не ночевать мне у вас сегодня. Сами видите, не до сна теперь...
  И, едва договорив последнее слово, исчез, скрылся за углом почти так же стремительно как альв, оставив растерянную девушку одиноко стоять у калитки.
  
  Остаток ночи пролетел пулей.
  Разбуженная Лассом людская команда мгновенно и споро принялась за дело, бесшумно рассредоточившись на краю деревни, у ручья, который отрезал крайние избы от темневшего леса. Председатель Прокудин, которого старшина поднял с кровати, засуетился было, хотел позвонить в район, но эбонитовый аппарат глухо молчал, только потрескивало что-то в трубке, словно никакой телефонной связи здесь отродясь не было.
  - Гони баб с детьми по погребам! - скрипя зубами от злости, приказал Степан пацану - председателеву сыну. - Приказ, скажи! А мужики пусть берут ружья и по дворам караулят, ясно?
  Пацан суматошно умчался, а старшина кинулся к своим.
  Гули пришли под утро.
  Вначале дозорным показалось, будто стена леса колыхнулась и стала медленно двигаться вперед. Потом по ноздрям людям ударил запах - жуткая трупная вонь. Одновременно стал слышен скрежет, словно кто-то с силой сцеплял костяные гребенки. Отец Мефодий, мелко крестясь, обошел позицию, не уставая махать кропилом - остановился только там, где молча сидели на корточках трое альвов, неспешно заряжая винтовки.
  - А теперь идите, батюшка, - Степан благодарственно пожал священнику руку, - помолитесь за тех, кому это нужно.
  - За всех помолюсь, - прошамкал отец Мефодий, - коль воины на правое дело идут, тут уж Господь не разбирает, кто в какой вере.
  - Ласс, за мной, - приказал старшина, уже не слушая. - Саня, за старшего!
  И кинулся вперед по высокой траве, забирая вправо и огибая по широкой дуге гриву леса, чтобы зайти сзади.
  
  Теперь, спустя долгое время, Степан никак не мог вспомнить - кто начал бой? Вроде бы, когда гули, рыча и беснуясь, подступили совсем близко, и самые резвые из них уже вытянули вперед когтистые руки, их встретили автоматные очереди и гулкие одиночные выстрелы снайперских винтовок альвов. Мертвая нечисть перла вперед и разлеталась гнилыми обрывками, заливая траву вонючей сукровицей.
  А потом через бесформенные головы тварей длинными прыжками перемахнули болотные псы.
  Составленные из обрывков плоти и обломков костей, перемотанных водорослями и сухожилиями, они двигались с ошеломляющей быстротой, только вперед, выискивая безглазыми мордами живых. Но это были не те живые - они не стояли кучей, отмахиваясь вилами и палками, не промахивались и не бежали в страхе. Альв Тэссер первым бросил винтовку и взметнулся вверх, на лету несколькими взмахами располосовав пса костяным клинком. Вслед за ним в рукопашную поднялись и все остальные. Люди дрались молча, псы и гули хрипели, умирая на ножах.
  Степан бежал, раздвигая кусты. Подлесок кончился, и теперь старшина, не останавливаясь, несся по березняку, перепрыгивая через бурелом. Он и сам не смог бы сказать, почему бежит именно туда, вглубь, где березы сменялись елями. Ноги несли сами, и костяной амулет на груди резал шею, наливаясь мертвенной, ледяной тяжестью. Где-то рядом черной тенью скользил Ласс - кровный должник, брат, Стерегущий Спину.
  Они выскочили на маленькую поляну оба сразу - и покатились по траве, сбитые тяжкой волной заклятья. Кувыркнувшись через голову, Степан вскочил, не обращая внимания на боль: словно бритва прошлась по груди, и гимнастерка уже висела лентами, пропитываясь кровью.
  Посреди поляны, странно горбясь, стояла фигура, по горло затянутая в черный комбинезон.
  Альв.
  Нефедов перебросил кинжал из руки в руку, ощерился не хуже волка. Свистнул пронзительно и кинулся вперед. Но альв махнул рукой, и из леса на поляну выскочил десяток псов.
  - Что ж ты, сука, - зло рассмеялся старшина, стягивая с плеч гимнастерку, - сам справиться не можешь? Собак позвал?
  Болотные псы бросились на него. Сбоку предостерегающе вскрикнул Ласс, махнул ножом - гнилые брызги полетели в разные стороны. Альв посреди поляны не шевелился, но из леса выбегали все новые и новые псы, проворно неслись вперед, скаля пасти, полные разномастных зубов. Степана снова сбили с ног и теперь он крутился на траве, заляпанной кровью, сорванным голосом выхрипывая матюги.
  Черный альв впервые поднял голову. Он улыбался. Очень медленно диверсант начал произносить слова - на древнем, скрежещущем языке. Одно за одним срывались они с его губ, и воздух постепенно начал мерцать и свиваться бледными вихрями, срезавшими траву.
  "Хана, - пронеслось в голове у старшины, стряхивавшего с клинка ошметки болотника, - сейчас он договорит - и все, хана". Черный воздел вверх длинные, бледные ладони, готовясь произнести последнее слово, которое сомнет, разметает врагов, превратив их в желе, развешанное по ветвям деревьев.
  И упал.
  Нефедову показалось, что из леса вылетела белая молния, которая поразила альва в голову, лопнувшую кровавым дождем. Нелепо мотнув руками, труп отлетел на несколько метров, и упал прямо на спины сгрудившимся псам. Лязгая челюстями, те принялись ожесточенно рвать его на части, не замечая, что и сами разваливаются, превращаются в прах, разлетающийся под последними порывами ветра.
  - Ласс! - позвал Степан, озираясь по сторонам. - Живой?
  - Здесь, - устало отозвался его товарищ. Он сидел на траве и раз за разом втыкал лезвие ножа в землю, счищая с него чужую кровь. Старшина тронул его за плечо и тоже посмотрел туда, куда был направлен застывший взгляд альва.
  Она была белой.
  Замерев посредине поляны, волчица смотрела на Степана - зрачки в зрачки, не отрываясь, и вздыбленная шерсть на ее загривке постепенно укладывалась. Нефедов без страха подошел к ней, но только лишь протянул руку, как она отпрянула и одним длинным прыжком скрылась в лесу. Старшина сел и покачал головой.
  - Вот оно как... - сказал он, глядя в землю.
  
  Взвод уезжал. Солдаты уже погрузились в машины, бережно поставили носилки с ранеными. Альвы ушли раньше - повесили за спину винтовки и растворились в сумерках.
  На рассвете Степан подошел к дому с голубыми ставнями. Он опустился на корточки, нашарил под ногой мелкий камешек и, несильно размахнувшись, кинул его в стекло - дзынь! Подождал немного, но все было тихо, никто не поглядел в окно. Нефедов постоял еще, потом пожал плечами и пошел по улице.
  - Степан...
  Татьяна, бледная, стояла, прислонившись к забору, и смотрела на него. Он подошел к ней и взял ее лицо в ладони. Погладил по щекам.
  - Спасибо. Спасла.
  - Ты... сразу знал?
  - Сразу? - переспросил он недоуменно. Потом понял. - А, ну да. Как только увидел.
  - И не сказал никому? - переспросила девушка недоверчиво. Степан спокойно улыбнулся.
  - Зачем? Живете среди людей - ну и живите себе. Вас таких мало. Вон, даже священник - про тебя знает, а истребить не просит.
  Степан еще раз погладил Татьяну по щекам. Потом вдруг, как будто решился - быстро поцеловал в губы и отвернулся.
  - Прощай, Таня.
  - Вернешься? Степан! - голос ее прозвенел перетянутой струной, чуть тронь - и оборвется. Но он не обернулся.
  Скрипнул песок под каблуками сапог, и вечный "государев мужик" Степан Нефедов пропал в утреннем тумане, оставив за спиной успокоенно спящую деревню Грачи. Он шел, сжав губы, и холодная роса каплями стекала по его лицу.
  
  * * *
  Степан вышел на крыльцо и потянулся, щурясь от яркого света.
  Метель улеглась и теперь снежные сугробы, которые намело за ночь, искрились на солнце. Старшина довольно хмыкнул и глянул за ворота. Грузовик уже стоял - мотор работал и клубы синего дыма плыли над дорогой.
  - Ну, Николай, бывай, что ли, - Степан обернулся и пожал руку хозяину, выбравшемуся из избы следом. Потом что-то вспомнил и улыбнулся. - На гармошке-то больше не играешь?
  Николай басовито рассмеялся.
  - Да уж и забыл давным-давно. С войны не играл...
  Он долго смотрел, как Степан пробирается к калитке, отгребая снег, и вдруг окликнул его.
  - Старшина... Ты это... К Татьяне не пойдешь, что ли?
  Нефедов, уже взявшийся одной рукой за щеколду калитки, посмотрел на него.
  - Нет, Коля. Не пойду. Незачем ей душу бередить зря.
  - Ну так... - мужик растерянно хлопал глазами.
  Степан ткнул пальцем в сторону грузовика.
  - Видишь? Вон мои дети, Коля. С бору по сосенке. Большие уже, и пороху нюхали, и крови хлебали. А все одно - дети. Каждого как свои пять, знаю.
  
  Он открыл калитку и пошел к грузовику. Запрыгнул на подножку, обхлопал шинель от снега. Стукнул дверцей и уже на ходу прокричал, высунувшись в окно и перекрывая взревевший мотор:
  - Вернусь, Коля! Вернусь!
Оценка: 7.61*5  Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"