Заметил-Просто Иржи Джованниевич : другие произведения.

Лекарь для зомби, или Там, за рекой, ничего нет. Часть 3

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:


   1
  
   Белый потолок с желтыми разводами от давних протечек. Белые кафельные стены. Точнее уже не совсем белые. Плитки от времени потемнели, пожелтели, на некоторых были наклеены какие-то веселые наклейки, то ли поросята, то ли кролики. Что-то розовенькое. Стандартный медицинский металлический шкафчик, наверное, во всех врачебных кабинетах такие стояли. Стул металлический. На стуле валяется черное пальто.
   Никульцев встал с неудобной кушетки и некоторое время не мог понять, где он и почему он находится в этом странном месте. Все должно было быть по-другому. Он никогда не засыпал в своей приемной, все время ложился в спальне. Это что-то вроде ритуала у него было. Было...
   Он схватился за голову. Вчерашняя ночь казалась приснившейся. Такого просто не могло быть. Странная команда, вторгшаяся на огневское кладбище. Фейерверк искр от очередного зомби. Наручники - Александр машинально потер свое запястье. И финальный взрыв. Ах, да, он сейчас в огневской больнице, в морге. У какого-то давнего знакомого толстенького доктора. Этот знакомый работает здесь санитаром, и Никульцева привезли "перекантоваться", пока командир - Ефим - "решает проблемы".
   Сквозь маленькое зарешеченное окошко под самым потолком пробивался тусклый серый свет. Видимо, морг в районной больнице располагался в полуподвальном помещении. "Умыться бы", - подумал Никульцев. - "Во врачебных кабинетах не может не быть умывальника". Умывальник - обычная раковина с водопроводным краном - нашелся сразу, за изголовьем кушетки, на которой спал Александр.
   - А! Проснулись наконец-то! Почитай полдня проспали! Василий! - санитар, подал руку. Он незаметно вошел в кабинет, пока Никульцев плескался в холодной воде.
   - Александр, - машинально представился Никульцев.
   - Тезка, Сашкин, значит, - обрадовался Василий.
   Александр какое-то время не мог понять о ком идет речь, потом догадался, что Сашка - это Санбатыч.
   - А я так обрадовался вчера, - улыбнулся санитар, - когда Сашка объявился. Ведь, почитай, семь лет не виделись. Или восемь? - Василий на мгновение задумался. - Семь, с половиной. Точно, - он уверенно кивнул головой. - Я тогда в Москву выбрался, еше не санитаром был. Вообще с медициной никак связан не был, пытался приторговывать. Ай, ничего не получилось, конечно! - похоже, тот факт, что ничего не получилось, не расстраивал Василия, а забавлял, он залился радостным смехом. - Сашка же, он молодец. Он у нас не самый головастый, может, был, но самый настырный, упертый. Да еще и любознательный. Вечно ему надо было нос сунуть. Он у нас откуда-то с нижегородчины был, тоже с маленького городка, как и я. Но я всегда знал, что он в Москве останется. Наверняка в каком-нибудь институте научном и будет тайны раскрывать природы. Так ведь и получилось. И не загордился совсем, - Василий одобрительно покачал головой. - Не брезгует. Помнит старых знакомых. Я тогда семь лет назад, семь с половиной, - поправился санитар, как будто это было важно, - у него же в Москве ночевал. Завалился почти в полночь, совсем как вы сейчас - никаких проблем. Потом еще несколько раз перезванивались. И когда... - Василий неожиданно замолчал, кусая губы, потом вздохнул пару раз и продолжил, - словом, когда тяжело было. - Потом я уже отсюда из больницы, когда санитаром устроился, пару раз звонил. Скорее от скуки, чем по делу. А вот вчера такой приятный сюрприз! Насколько я понимаю, вы в Курехинск по делу? Командировка?
   - Я местный, - ответил Никульцев. - Родился и вырос здесь. С Сан... - он замялся, потому что не помнил отчества Санбатыча, а звать его Сашкой как-то язык не поворачивался, - встретились случайно.
   - По работе? - поинтересовался Василий.
   - По работе, - подтвердил Александр.
   Василий какое-то время молчал, что-то собирая в шкафчике. Потом все-таки не выдержал и спросил:
   - А как же так получилось, что тебе ночевать негде?
   - Проблемы, - уклончиво ответил Никульцев, ему совершенно не хотелось рассказывать о произошедшем. Да, честно говоря, он просто не понимал, как об этом рассказывать, чтобы не переместиться в психиатрическое отделение этой больницы. - Просто, вот так получалось, получалось... и получилось. Напрягаю?
   - Не-е-е! - замахал руками Василий и опять улыбнулся. - Как тут можно напрячь. Оставайся сколько надо. Как можно не помочь людям? Мне Сашка помогал, теперь я хотя бы его приятелям помогу. Потом вы кому-нибудь поможете.
   Никульцев кивнул.
   Санитар посерьезнел:
   - А проблемы... Я понимаю. Вот поверите, про свои проблемы до сих пор рассказывать не могу. Хочу рассказать, только начну, подумаю, вот сейчас обязательно, все как на духу, и как язык проглатываю. Знакомым не могу, пытался совсем незнакомым рассказывать, типа, в купе поезда, ездил по делам в Нижний - так с духом и не собрался. В церкви, месяц толокся, батюшка сам разговор заводил, видел, что меня что-то гнетет. Кое-как отговорился, теперь вообще в том районе стараюсь не показываться. Даже по этому делу, - он щелкнул себя по горлу, - по пьяни, то есть, и то никогда. Поверите, что угодно могу за бутылкой разболтать, а вот о том, что надо... Так что прекрасно понимаю, что это такое, когда проблемы.
   Александр слушал своего хозяина вполуха. Он ему сочувствовал, хотя и не понимал, что же это за проблемы такие могут быть. Разве что он тоже столкнулся с какой-нибудь нежитью, а потом ее уничтожением. Если уж ему тоже как-то Санбатыч помогал. Но вряд ли.
   - Вы, наверное, есть хотите, - засуетился Василий. - Сейчас что-нибудь найду. Если честно, - хихикнул он, - то мало что осталось. Мы с Сашкой вчера хорошо посидели. Просто нашествие на холодильник произвели. Сашка всегда пожрать любил. И выпили, конечно, как ни выпить, но умеренно. Никогда не зло-у-пот-реб-ля-ли.
   Как выяснилось, ел Василий прямо в мертвецкой. Приспособив под обеденные нужды один из столов для покойников. Он долго, минут пятнадцать говорил, что этот стол никогда по прямому назначению не использовался, что он долго его дезинфицировал спиртом (честно говоря, Никульцев в последнее не поверил, зачем дезинфицировать, если стол "по прямому назначению не использовался") и так далее. Потом, не меньше времени ушло на извинения по поводу скудости завтрака - хлеб, колбаса ("Сашка вчера, уже когда вы легли, смотался, и целый батон приволок"), какие-то рыбные консервы, леденцы, чай с сахаром... Александр хотел сам себе сделать бутерброд, но хозяин не позволил, стал ухаживать.
   Никульцев смутился. Василий вдруг замахал руками:
   - Ой, дурак я дурак! Мне-то уже привычно с покойниками чаи гонять, а вас такая обстановка, наверное, аппетита лишает. Надо было в кабинетике...
   - Да нет, что вы, - ответил Александр. - Я тоже врач.
   - И славно, - обрадовался санитар. - А я всегда говорю, что зря народ покойников боится. Это живых бояться надо. От живых можно гадостей ожидать, а мертвые уже все свои гадости сделали. Так что контингент у меня смирный, лежит, не встает, в чужие дела нос не сует, никому не угрожает...
   - Повезло вам, - не выдержал Никульцев.
   - Так вот именно что повезло. Я сперва тоже думал, что все, опустился Василий Павлович Свекловицын, а такие надежды подавал когда-то в молодости. А теперь думаю, что не все так уж плохо. Место такое - на философские рассуждения располагает. О вечном покое, смысле жизни, о том, почему все люди смертны. О том, что там, по ту сторону...
   - ... реки Курехи, - задумчиво закончил мысль Никульцев.
   - Почему Курехи? - не понял Свекловицын. - Я хотел сказать, по ту сторону смерти.
   - Вот, сперва, думаешь о том, что находится по ту сторону смерти, а потом начинаешь думать о том, что находится на той стороне Курехи, - сказал Александр.
   Его хозяин явно не понял последней мысли, почесал в затылке и пожал плечами. Какое-то время они оба молча завтракали.
   - Александр Богданович обещал к вечеру подъехать, уже после семи, - сказал Василий, заметил недоумение в глазах гостя и пояснил: - Сашка, то есть. Дела у него какие-то днем.
   Никульцев молча согласился.
   - Я вот что подумал, - продолжил Василий, - может, если у нас обоих проблемы, так может, мы попробуем о них поговорить? Раз уж такой случай? Правда, я же все-таки должен все сказать, потому что гнетет, честное слово. Вот закончилось вроде все, и не повториться больше, а все равно гнетет. Поговорка есть про камень на душе, так вот очень точная поговорка. Да и у вас я смотрю, тоже есть что-то что рассказать хочется. Так как?
   - А? - Никульцев рассеянно посмотрел на Василия. - Да, конечно.
   Он не собирался ничего рассказывать, просто ему было неловко, хозяин так старался...
   - Так я сейчас, - обрадовался Свекловицин. - Я только за этим делом сбегаю, за бутылочкой. Просто чтобы барьер снять. И закуску опять-таки какую-нибудь, огурчики, к примеру.
   При упоминании огурчиков, Никульцев истерически хихикнул: "Просто дежа вю какое-то".
   - Ну, или там еще чего, - ничего, если вы тут останетесь? - спросил санитар. - Просто какой-то дежурный быть обязан, мало ли что. Я быстро. Тут магазин недалеко, меня там знают, я там всегда покупаю...
   - Конечно, - сказал Александр. - Я прослежу. Покойники - они смирные, они никому беспокойства не доставляют.
   - Точно! - Василий еще какое-то время суетился, разыскивал то кепку, то пакет, чтобы все сложить, деньги считал. Никульцев хотел ему предложить что-то, пошарив по карманом, но хозяин замахал руками, мол, что вы, как можно, только на свои, это же его идея, и выбежал из комнаты.
   Никульцев впервые остался один, с того самого времени, как началась пресловутая "охота". Сразу после пробуждения слишком быстро появился Свекловицын, чтобы можно было бы что-то осознать. Просто попытаться сообразить - как же жить дальше.
  
   2
  
   Второй раз за время не такой уж и долгой своей жизни Никульцев потерял все. Хотя... В первый раз у него был медпункт, то есть какие-никакие, а жилье и работа. А во-вторых, он просто не помнил того первого раза. Осталась только странная горечь, а потом как во сне - Полковник, оторванная ступня, которую надо было как-то "прикрутить" на место. Сам момент потери он просто позорно пропил.
   Хотя почему позорно? Привиделись бы ему зомби на трезвую голову попервоначалу - еще неизвестно как бы отреагировалось. А так, к тому моменту, когда он протрезвел, зомби уже не казались такими уж опасными. В конце концов, мало ли что существует на этом свете. Сказалось, наверное, и сам факт прикосновения к тайне. К сказке, страшной, но... Словно он читает какую-то из книг, только-только входивших в моду, об иных выдуманных мирах, с волшебством, прекрасными эльфами, ужасными троллями и тому подобными созданиями.
   Сейчас же сказка кончилась, остался только сгоревший дом, да и тот не остался - Ефим был прав по поводу того, что прокурор мог еще и обвинить Никульцева в поджоге, если он будет сильно настаивать.
   "Может быть, взять и напиться?" - неожиданно подумал Александр. - "Я же даже себе никаких зароков не давал. Вот сейчас вернется санитар Василий, принесет бутылку, будет рассказывать о каких-то своих напастях. Интересно, у него какие тайны? Тоже не может попасть на другой берег реки?" Мысль эта совершенно не согрела душу Никульцева. Скорее наоборот, стала отчетливо заметна пустота в сердце. "Привязался я к своим мертвякам," - вчера на какой-то момент, когда призрак старого шамана вставал в огне и поднимал руки, Никульцев однозначно принял сторону Ефимовской команды. Мумию следовало уничтожить. Пусть поначалу ему и хотелось возмущаться, что опять уничтожают что-то, что еще не исследовано, просто потому что это что-то неизведанное может показаться опасным, но потом, непонятно в какой момент, пришло твердое убеждение, что это ДЕЙСТВИТЕЛЬНО опасно. И что Ефим прав. В итоге, после взрыва, облегчение, что все закончилось благополучно, заслонило остальные чувства. А потом просто навалилась усталость.
   А сейчас, помимо неопределенности своего собственного будущего существования, навалились еще и вчерашние воспоминания. Искры от сгорающих в серебряном огне тел упырей. Вой Болотника: "Последние времена настаююют". И еще за сутки перед этим, разговор с Юрием, о душах, застрявших на перепутье, и о рае на том берегу реки, закрытом для всех зомби. И еще - спокойное лицо Шефа, нашедшего свой необжигающий амулет. Интересно, что даже гибель Митрича воспринималась как-то отстраненно, как будто это случилось с чужим незнакомым человеком. Наверное, сторож был прав, он слишком много времени проводил с умершими. Точнее - слишком мало времени - с живыми. И в итоге гибель зомби задевала гораздо больше, чем гибель приставучего сторожа.
   "Причем принципиально человекояден..." - всплыли в голове слова Санбатыча. Неужели все его зомби действительно нападали на людей? Тот же Юрий, который с усмешкой говорил, что зомби необязательно убирать свидетелей. Ведь если подумать, то он так однозначно и не отрицал, что нападения такие возможны. Или просто Александр не ставил вопрос прямо, чтобы невозможно было увильнуть? Так ведь действительно не ставил. Не задавался этим вопросом. Ведь это в сказках вампиры пьют кровь, а зомби высасывают мозг у человека. В действительности такого не может быть! Его зомби не могли быть замешаны ни в чем плохом. А почему собственно? Просто потому что это его зомби? А как же тогда быть с травмой отца мальчика, ставшего после Нюхачом? И настолько совпадающей с повреждениями у Митрича, повреждениями, нанесенными уже самим Нюхачом на его собственных глазах?
   Вот и получается, что вопросы возникают не только о будущем, но даже о прошлом. И прошлое его так же непонятно, как и будущее.
   Где-то далеко хлопнула дверь. "Санитар вернулся", - Никульцев прислушался. Шаги приближались, но они были совсем не похожи на шаги Василия. Они были легче, но какие-то неуверенные. Хлопнула еще одна дверь, потом еще одна. Похоже, что человек что-то искал в больничных помещениях, заглядывая по очереди то в одно, то в другое. Александр напрягся. Наконец, шаги добрались до мертвецкой, дверь приоткрылась, и Никульцев не удержался от удивленного высказывания:
   - Вы?
   Вика, это была она, улыбнулась:
   - Так я же вчера обещала! Прийти и рассказать все. Или вы уже не помните? И потом, вы же мне все рассказывали, приютили, теперь моя очередь историю поведать.
   Она сняла куртку, огляделась в поисках вешалки, не нашла ничего похожего и просто повесила одежду на спинку стула.
   - Вот, - смущенно сказала она, - я вам зачем-то апельсинов купила. Наверное, стереотип сработал - раз идешь в больницу, надо покупать апельсины. Хотя вы же не больной, вы не в палатах лежите.
   - Да, - кивнул головой Никульцев, - не в палатах. В морге.
   Вика еще раз улыбнулась:
   - Но я не только апельсины принесла, вы не думайте. Я еще знаете что? Я еще джем нашла. Клубничный. Я вообще все клубничное люблю, варенье, компот, даже жевачку. С детства. Джем - это, конечно, не домашнее варенье, но все-таки. А домашним вареньем я вас потом когда-нибудь обязательно угощу. Меня бабушка готовить учила. У нее замечательное варенье получалось.
   Она занялась поисками столовых приборов.
   - Что-то меня все постоянно хотят чем-то угостить. То Порфирий, то вот теперь вы. Опять варенье. А местный санитар, Василий знаете, зачем пошел?
   Вика оторвалась на секунду от мытья чайника и посмотрела на Александра.
   - За водочкой с огурчиками, - Никульцеву самому смешно стало. - Это, наверное, моя карма. Все хотят угостить меня огурчиками и вареньицем.
   - Василий - он добрый, - сказала Вика. - Нам Санбатыч рассказывал. Он сам радуется, когда кого-нибудь угощает.
   - Да он что-то рассказать хотел, - Александру показалось, что сидеть как-то неудобно, когда девушка моет посуду, взял свою чашку, встал и подошел к ней. - Говорил, что хочет что-то рассказать, но не может. Вот, решил со мной эксперимент провести, вдруг получится рассказать. А водка так, как катализатор.
   Вика мотнула головой, отбрасывая челку со лба, волосы разлетелись в сторону, потом вернулись на место. "Я уже забыл, как пахнут женские волосы", - подумал Александр.
   - От него жена ушла. От Василия, - уточнила девушка. - Он, ее, наверное, очень любил, да и сейчас любит. Потому что не может понять, почему так получилось, всем про это рассказывает, и спрашивает что делать.
   - Откуда вы это знаете, - удивился Никульцев.
   - Так от Санбатыча. Я же говорила. Вот, сейчас вскипит, и будем пить чай, - девушка включила старенький электрический чайник. - Василий несколько лет назад приезжал в Москву и целую ночь про это с Санбатычем беседовал.
   - А мне он говорил, что о своей тайне еще никому не смог рассказать, - Александр хотел вымыть свою чашку, но Вика не позволила, отобрала и стала тщательно оттирать следы старой заварки:
   - Он всем так говорит, - оттирать чашку было трудно, но Вика не сдавалась. - И Санбатычу так говорил.
   - А почему вы считаете, - Никульцеву захотелось поспорить, - что его тайна именно в уходе жены? Может действительно есть что-то такое, что он не может рассказать.
   - Что? - Вика решила, что чашка достаточно чистая, и понесла ее на столик. - Думаете? он встречается по четвергам с инопланетянами? Увы, все гораздо проще, а инопланетян не существует.
   - Зомби существуют, а инопланетян не существует? - категоричность девушки вызвала у Александра раздражение.
   - Примерно так, - она кивнула головой. - К сожалению. Зомби существуют, а инопланетян не бывает?
   - Но почему? - развел руками Никульцев. - Разве вы вчера не пытались доказать своим товарищам, что встречали разумных упырей, а вам никто не верил? Почему один раз встретившись с чудом, вы все равно отказываете в праве существования другим чудесам?
   Девушка задумалась, потом тихо ответила:
   - Наверное, потому, что упыри для меня не чудо. Это мерзость, понимаете? Опасная мерзость, которая отравляет всем жизнь, и которую надо обязательно уничтожить, во что бы то ни стало, - она невольно сжала кулаки. - А инопланетяне, это как мечта, детская светлая мечта. Я не хочу приравнивать одно к другому. Это неправильно.
   - Ну, хорошо, - не стал спорить Александр. - Пусть так. Но почему вы отказываете нашему хозяину в праве на тайну. Пусть не про инопланетян и не про зомби. Хотя... Я вот тоже, знал про упырей, но никому не мог про это открыться. Так что всякое бывает. Разве Василий не способен заиметь свою тайну, с которой еще ни с кем не поделился?
   - Способен, - сказала Вика, - просто он ей уже делился. С Санбатычем. Тоже пришел, наговорил, как и вам, что никому не может рассказать, потом вроде как решился и рассказал. Даже не в качестве секрета, вы не думайте, что Санбатыч или я чужие тайны разбалтываем. Наоборот, он говорил, что вот, как здорово, теперь у него барьеры пропали, он освободился и все такое. Просто, наверное, у него такая привычка знакомиться с новыми людьми. Вроде как повод есть, сразу к нему внимание приковано. Это я не в отрицательном смысле, такой уж он человек. - Она рассмеялась, - у вас такой вид, будто я вам сказала кто убийца в самом начале детективного фильма.
   Никульцев смутился, покраснел, и чтобы как-то скрыть свое смушение встал и пошел к чайнику, будто бы проверить, вскипел он или нет. Хотя чайник еще не вскипел, это и так было видно, не вставая.
   - Возьмите там открывашку, - попросила Вика. - Надо же как-то джем вскрыть, раз уж я его купила. У Ефима всегда нож швейцарский с собой, он и у меня был, но я его потеряла. Тогда, когда с мотоцикла навернулась.
  
   3
  
   Какое-то время посидели в молчании. Не совсем посидели - Никульцеву все-таки удалось найти консервный нож, Вика открыла джем, тут чайник вскипел. Пока чай заварили, пока разлили по чашкам. Александру как-то было неловко за затянувшееся молчание:
   - Вы не только швейцарский нож потеряли. Вы еще и свой серебряный ножик у меня забыли. Которым меня зарезать пытались, когда за упыря приняли. Интересно, а вы считали, что упырь вас в свое логово притащил? А зачем?
   - Да я тогда вообще ничего не соображала, - смутилась девушка. - Только очнулась, в незнакомом месте, непонятно каким образом в это самое место попав, а тут вы.
   - Но ведь по-вашему разумных упырей не бывает?
   - Знаете, - возмутилась Вика, - после того как сверзишься с мотоцикла при подъезде к кладбищу, обо всех резонах позабудешь. На самом деле у нас в эту Огневку сходилось, уже более спокойно добавила девушка, - только Ефим хотел еще что-то в местной милиции проверить, на всякий случай, а я решила сама проверить.
   - И часто вы так проверяете?
   - Бывает, - Вика аккуратно отпила горячий чай. - Ефим всегда так сердится. А мне хочется доказать, что на меня тоже могут рассчитывать. Я тоже хочу быть полезной.
   Александр кивнул.
   - А зато у меня теперь вот что есть! - похвасталась девушка, вытаскивая из внутреннего кармана пистолет. - Ефим дал. Сказал, что со мной все равно ничего не сделать и дал. Чтобы смогла обороняться. С серебряными пулями.
   - Через одну? - Никульцев аккуратно взял пистолет. - Один патрон обычный, один с серебром?
   - Нет, - покачала головой Вика. - Все серебряные. Ефим сказал, что я два раза выстрелить просто не успею, опыта нет.
   - Да уж, - Никульцев положил пистолет на стол. - Будь у вас тогда не столовый ножик, а это оружие, я бы одним рукавом не отделался. Пристрелили бы.
   - Я бы в руку все равно стреляла, - сказала девушка.
   - Когда ничего не соображаешь, стреляешь, куда придется, - ответил Александр.- Так что мне действительно повезло.
   На входе опять хлопнула дверь.
   - Ну вот, - улыбнулась Вика. - Сейчас опять придет ваш вампир, как его, Порфирий? и придется прятаться. Так же ведь всегда бывает в ужастиках. Когда кажется, что все уже позади, кто-то позабытый выползает из своей щели, и здравствуй вторая серия.
   - А разве Порфирия не пристрелили вместе со всеми? - спросил Никульцев. Вроде же вы всех...
   - Не знаю, я же тоже в фургоне была. Да я и не видела толком этого Порфирия.
   На этот раз никто ни в какие комнаты не заглядывал, шаги прямо проследовали к комнате, где чаевничали Никульцев с девушкой. Дверь раскрылась, в помещение вбежал санитар Василий, радостно показывая пакеты:
   - Вот, прикупил! Уж извините, что так долго, закрыт наш магазинчик был. Я стучался, - не реагируют. Пришлось в центр бежать, на Сиреневую, - он увидел Вику, осекся, но как бы по инерции продолжил: - Зато такие славные огурчики купил.
   - Здравствуйте, - сказала Вика.
   - Ой, извините, я не знал что вы здесь, - Василий растерянно посмотрел на свой пакет.
   - Это вы извините, - ответила Вика, - я заявилась без спроса, не предупредив, ваши планы разрушила...
   - Да какие там планы, что вы, - махнул рукой санитар, - у меня и планов-то никаких не было. Я еще успею. Я и позже могу. Я тут рядом побуду, у меня еще куча дел, вот, просто куча, честное слово. Я же понимаю, что вам поговорить надо.
   Никульцеву было страшно неудобно перед хозяином, он даже покраснел, но ему действительно хотелось поговорить с девушкой. Даже не то что поговорить о чем-то конкретном - просто побыть какое-то время вместе.
   - Спасибо вам большое! - сказала Вика Василию, от чего тот совсем потерялся, выскочил в коридор вместе с пакетом, потом вернулся, поставил пакет, проговорил, что вот, мол, огурчики, пользуйтесь на здоровье, и снова выскочил, аккуратно прикрыв за собой дверь.
   - Я же говорила, что он очень добрый. И еще смешной!
   Александр посмотрел на девушку, надо было начинать разговор, только вот непонятно о чем было говорить. Вообще-то это Вика пришла что-то рассказать, просто Никульцеву казалось, что даже в этом случае разговор должен начинать мужчина. Он потянулся за джемом, чтобы как-то занять паузу, потом все-таки не выдержал и спросил:
   - А вы давно в своей команде? С Ефимом... и остальными...
   - Давно, - Вика тоже взяла джем. - Уже больше четырех лет. Почти пять. У меня родители наткнулись на зомби. Мама сразу... А папа... у него в рюкзаке топорик был, мы в поход ходили... Папа защищался... Он несколько раз его ударил, прямо по голове. И по туловищу. Он, зомби... Он папу отшвырнул... А папа его снова ударил... И они вдвоем упали в костер. А там рядом канистра была с бензином.... Я убежала... А потом меня допрашивали, мне шестнадцать лет только исполнилось. Я рассказывала, про то как от зомби куски мяса отваливались, и что когда папа по голове попал, то крови совсем не было. И что он перед тем как напасть бревно, которое папа с трудом на чуть-чуть передвинул, отшвырнул как веточку. Но мне не верили, естественно. Врачи приходили, хотели в сумасшедший дом отдать. У меня только бабушка осталась, а она старенькая совсем. И ей тоже плохо было... С головой... И тут меня Ефим нашел. Ему кто-то из милиционеров позвонил, он уже бывал в том районе. Это в Подмосковье. Он как-то со всем договорился. Я год у него жила, пока школу оканчивала, в квартире. Вы не подумайте что, я для него как младшая сестренка. А сейчас я в педагогическом учусь. На учителя биологии. Я в университет хотела, на биофак, но туда нереально поступить было.
   - Извините, - Александр помолчал немного. - Вам, наверное, больно все это вспоминать. Я не хотел....
   - Ничего страшного, я уже привыкла, - девушка улыбнулась, но как-то грустно. - Больно, конечно, вспоминать... Но это правильная боль. Так Ефим говорит. Он говорит, что ушедших любимых нельзя вспоминать без боли, не получится. И поэтому эту боль тоже надо любить, она как память о них... А есть неправильная боль, вот с ней надо бороться. Вот так. А потом, - она весело глянула на собеседника, - вы же тоже про себя все рассказали, так что теперь моя очередь, а то нечестно будет!
   Александр замялся, хотел еще отпить чаю, но чашка оказалась пуста.
   - Ну вот, - сказал он, - весь чай выпили. Надо еще вскипятить. Только теперь моя очередь.
   Вика смотрела, как он наливает воду в чайник и втыкает в него электрический шнур. Потом, когда Никульцев вернулся на место, продолжила:
   - Понимаете, мне кажется, что из-за того, что вы долго прожили вместе с упырями, вы стали воспринимать их как обычных людей, может быть даже как родственников.
   - И что в этом плохого? - спросил Александр.
   - Все! - убежденно ответила Вика. - Абсолютно все! Это все равно, что чувствовать привязанность, я не знаю, к какому-нибудь смертельному вирусу! К чуме! К черной оспе! Утверждая, что вирус это тоже живое существо! Ну и что, что оно живое? Пусть даже оно разумное, как вы говорите! Но как можно любить кого-то, для кого ты и твои близкие - просто еда? Это же невозможно!
   Никульцев посмотрел на разгорячившуюся девушку, попробовал как-то сам подобрать слова:
   - А если, к примеру, твои родственники преступники, от них тоже надо отказаться?
   - Это же совсем другое дело! - Вика вскочила, и начала ходить туда-сюда. - Преступники - люди, а не те, кто едят людей.
   - Всякое случается, - пожал плечами Никульцев, - и людоеды попадались.
   - А людоеды - это те же зомби! И их тоже надо уничтожать! Есть же смертная казнь! - она тряхнула своими рыжими волосами, - То есть, сейчас ее нет, но ее введут. Вот увидите. Обязательно введут.
   - Так в чем же разница? - спросил у нее Александр.
   Девушка еще немного походила туда-сюда, потом немного успокоилась, села и стала объяснять:
   - Просто понимаете, есть некоторая черта. Черта, за которой уже начинаются не люди, а нелюди. А к нелюдям просто нельзя относиться так же как к клюдям. Потому что нелюди - они против людей. По сути своей против. Они как бы постоянно находятся в состоянии войны с людьми. И в этой войне нельзя быть нейтральным. Просто не получится. Или ты за людей, или ты против. Или ты их уничтожишь, или они тебя съедят. Причем в самом прямом смысле съедят. В гастрономическом.
   - Это так Ефим говорит?
   Вика несколько удивленно посмотрела на Никульцева:
   - Да, а что?
   Потом запустила обе ладошки в волосы, снова вскочила:
   - Ну не умею я объяснять, как-то это неправильно все получается, как будто я фашистка какая-то. "Убей ты или убьют тебя", - это очень страшно звучит. Но... Но это же действительно так, поймите. Вы очень хороший, добрый, - девушка заметила странный взгляд Александра и повторила: - Хороший и добрый! Только доброта, она же тоже может быть неправильной! Нельзя быть добрым для всех. Вы будете добрым для кого-то, а этот кто-то в это самое время будет убивать ваших родственников. Или не ваших. Вы считаете, что если едят не ваших родственников, то это вас не касается?
   - Я такого не говорил, - сказал Никульцев.
   - Не говорили, я знаю, вы не можете так говорить! - Воскликнула Вика. - А поэтому вы обязательно все поймете! Про ту самую черту. С одной стороны которой мы, а с другой они, мертвые. Точнее неумершие, зомби, упыри. И они не смогут перейти на нашу сторону, какими бы разумными они не были. И на черте остаться не удастся, она слишком тонкая, или туда, или сюда. Поэтому, если вы на той стороне, то получается...получается, что вы как будто заживо себя похоронили! Что хотя вы и живой, но на самом деле мертвый!
   - Вы так уверенно говорите, что с ними нельзя договориться, - в ответ воскликнул Никульцев, - но вы же этого не пробовали! Вы не пытались встать на ту сторону! Никогда!
   - На сторону убийц?! - удивленно переспросила Вика.
  
   4
  
   Александр не нашелся с ответом. А что тут ответишь, если сам только что думал о том, кто нанес раны Нюхачу. То есть тогда еще не Нюхачу, а просто отчиму мальчика. Погибшего мальчика. Только все равно в словах девушки была какая-то неправильность. Излишняя категоричность, что ли. Возможность подогнать под предложенную схему все непонравившееся. Никульцев понимал, что Вику он все равно не переспорит, что все равно тот факт, что зомби убил ее родителей, окажется весомей всех его уверений в благожелательности упырей.
   - А остальные? В смысле другие члены из вашей команды? У них тоже зомби кого-то убили?
   На самом деле Никульцева мало интересовали биографии других членов отряда. Он спросил просто, чтобы что-то спросить.
   - Почти у всех, - ответила Вика. - У Сергея Перфильева, у Очкарика - сестру. Он в университете учился. Они вдвоем с сестрой жили, у них родителей не было. Но это не из-за зомби, это так получилось. Маму он почти совсем не помнит, она умерла во время родов сестры его младший. А отец потом уехал. Их бабушка воспитывала. Но бабушка считает, что это хулиганы были, а Сергей докопался. И сам Ефима нашел.
   У Алексея Смурнова - жену. Он офицером был, ракетчиком. Или пэ-вэ-ошником, я не очень в этом разбираюсь. У них в гарнизоне, на точке, такой отделенный гарнизон, один солдат-срочник повесился, а потом превратился, через два дня. А жена в медпункте работала. Тоже огонь помог. Алексей пытался всем рассказать, предостеречь, хотя он сам немногословный всегда был. Но от него только отмахивались. Чуть на самого дело не завели, сказали, спасибо, что все на несчастный случай списали. А то бы решили, что улики скрыть пытаешься...
   - Там же, наверное, еще солдаты были, - сказал Никульцев, - кто-то мог подтвердить.
   - Были, наверное, - вздохнула девушка, - про самоубийство подтвердили же. А вообще не знаю, из Смурнова слово клещами не вытянешь. Ефим - он знает, а мы стараемся не лезть в прошлое друг к другу. Кто что хотел, тот то и рассказал.
   А на Балагура на самого охотились, только он убежал. Коля к нам совсем недавно пришел, он тоже из воинской части. Его тоже в психушку хотели упечь. А мы как раз в его гарнизон приехали, это недалеко от Москвы. Просто там подряд три человека погибли. Два солдата и один гражданский, при штабе части работал. Ефим узнал по своим каналам и мы сразу туда. А когда приезжаем - в первую очередь стараемся про странные происшествия и слухи узнавать, которые убийству сопутствуют. Вот так на Колю и вышли.
   Хотя, конечно, Балагура бы в психушку и так не упекли, у него очень командир хороший был, он бы его отстоял. Это его так, для острастки пугали, да еще и остальным в назидание, чтобы слухов дурных не распускать. Коля - он очень эмоциональный, но тоже очень добрый. Ефим говорит, что в нашем отряде, доброта - одно из самых важных качеств бойца!
   - А как же беспощадность к зомби? - не удержался Никульцев.
   - Так как раз именно для этого и нужна, - весело посмотрела в ответ Вика. - Чтобы беспощадность была только к зомби, чтобы на людей не распространялась.
   - А потом этого зомби, ну, того, за Балагуром гонявшегося поймали?
   - Конечно! - ответила Вика.
   - А как потом солдатам объяснили причину произошедшего? - поинтересовался Александр.
   - Там рядом с гарнизоном зона была, вот на сбежавших уголовников все и списали. А Балагура Ефим к себе перевел. Выбил какую-то ставку, договорился с Колиным командиром и перевел.
   - Получается, что для Балагура встреча с зомби скорее положительные последствия имела? - спросил Никульцев.
   - Можно сказать и так, - девушка сжала губы. - Только вот он теперь по ночам один боится оставаться. Старается этого не показывать, но все равно. Ефиму в его организации даже пытались замечания делать, что вот, мол, берете в боевой отряд, практически в спецназ, психически неуравновешенного. Только Коля все тесты прошел, все испытания, так что ни у кого никаких аргументов против не осталось. Он у нас водителем числится. Хотя водить у нас все умеют, даже я!
   - Я тоже когда-то умел, - сказал Никульцев. - Учился, хотя стажа водительского набрать так и не получилось.
   Вика улыбнулась:
   - Мы все говорим и говорим, а надо же джем доедать! Это совсем неправильно, когда клубничный джем пропадает! И чайник давно вскипел! Разливайте!
   На этот раз приготовлениями занялся Александр.
   - Вот, - девушка смотрела как Никульцев заваривает чай, - я и рассказала почти про всех. Остались только Санбатыч и Ефим. Они дольше всех в отряде. На самом деле они-то его и создали. Точнее они работали в органах, еще когда Советский Союз существовал. Тогда при органах существовал специальный отряд, который с упырями боролся. И исследовал их, Санбатыч говорит, что тогда приличные деньги на все это выделялись. Конечно же все делалось в строго секретности, чтобы никто ничего не узнал. И чтобы народ не пугать, и потом почему-то считалось, что зомби противоречат материалистической идеологии. А может просто потому, что тогда все подряд засекречивали.
   - Это Ефим рассказывал?
   Вика покачала головой:
   - Нет, это Санбатыч рассказывал. Он в исследовательском отделе работал. Только исследовать упырей очень трудно было, даже тогда. Потому что очень редко получалось их поймать. Они же сильные, любую клетку разламывали и убегали. А каждый убежавший зомби - это новые жертвы. Несколько раз все-таки получалось, хотя Санбатыч говорит, что это какие-то неправильные зомби были.
   Ефим же не в отделе с упырями работал, а в другом, аналитиком, или как-то так. То есть он всякие теории строил, о том кто и как действовать будет. Он тогда еще совсем молодой был и дружил с шефом антиупыриного отдела.
   А потом Советский Союз развалился, и в органах тоже все развалилось. Там и в обычных-то частях сокращения шли, а антиупыриный отдел новая власть совсем ликвидировала. Потому что считала, что зомби вообще не бывает, что это все выдумки для того чтобы деньги с государства тянуть и тратить их на свои нужды. Вроде как деньги партии скрывали. Навыдумывали всякой чепухи. Шеф антиупыриного отдела ходил, бился, пытался что-то доказывать... Жалко, что здесь блюдечка нет. Мы дома всегда чай из блюдечка пили, папа говорил, что это старинная московская купеческая традиция - чай из блюдечка пить.
   Девушка замолчала, наверное, чай очень горячий был.
   - А Ефим? - Никульцев посмотрел на нее.
   - Ефим тоже из органов ушел по сокращению. Пытался бизнесом заниматься. Даже что-то получалось. А потом у одного из его компаньонов несчастье случилось, тоже из-за упырей. К Ефиму обратились с помощью поднять старые связи. И тут выяснилось, что шеф антиупыриного отдела, с которым Ефим уже давно не виделся - пропал.
   - То есть как пропал? - не понял Никульцев.
   - Как люди пропадают, - пожала плечами Вика. - Поехал куда-то по какому-то делу в командировку и не вернулся.
   - Тоже из-за упырей?
   - Неизвестно, может из-за упырей, а может и просто на лихих людей нарвался. Времена неспокойные, но сейчас хоть что-то устаканивается, как Санбатыч говорит, а тогда полный беспредел был. Вот и пришлось Ефиму все с нуля создавать. Сперва знакомые бизнесмены помогали. В основном, конечно, те, кто сам столкнулся. Они и сейчас помогают, чем могут. То же серебро закупать - это же очень дорого. Фургон, бензин, чтобы выезжать по стране. Да и электроника не такая дешевая, хотя Сережка у нас голова - может на свалке деталей набрать и что угодно из этих деталей спаять. А потом еще всякие программы пишет, алгоритмы обработки изобретает. Словом, все дорого очень.
   - А органы какую-нибудь помощь оказывали?
   - В органах всегда оставались люди, которые понимали, что делами мертвеческими заниматься надо, - сказала девушка, - только они долгое время сделать ничего не могли. Так, неофициально, консультировали, советами помогали... А потом, как только все стало устаканиваться, так сразу Ефима назад зачислили. На самом деле тоже каким-то консультантом, отдел до сих пор не восстановили. Но все равно легче стало - полномочия появились, чтобы на местную власть воздействовать. Потому что местная власть, конечно, всякая бывает, но в основном такая, которой все равно ничего объяснить невозможно.
   - Вы говорите так, - улыбнулся Никульцев, - как будто сами местной власти что-то объяснить пытались.
   - Так нас на довольствие в органы взяли - это Санбатыч так говорит - на довольствие - смешно правда? Так вот нас на него совсем недавно взяли, - ответила Вика. - Уже даже после того как я появилась в отряде, даже когда уже школу закончила. Так что я всякое видела. Ефим всегда меня с собой брал, он всех старается с собой брать, всегда всем вместе выезжать. И для того, чтобы все опыта набирались. И потом он понимает, что если меня с собой не взять, то я все равно сбегу, - она улыбнулась и задорно тряхнула волосами. - А так за мной хоть какой-то пригляд есть.
   - Судя по нашей встрече, - Никульцев засмеялся, - далеко не всегда у ваших напарников этот пригляд получается.
   - Ага, - девушка с сожалением посмотрела в опустевшую банку из-под джема, - ну вот, кончился, надо было две банки взять. Ефим сердится, а Санбатыч все удивляется. Говорит, что я никак не повзрослею. Что мне уже двадцать один год, а я все пытаюсь кому-то что-то доказать, как будто четырнадцатилетняя. Только мне все равно постоянно кажется, что ко мне относятся все как к маленькой сестренке. Вот и хочется постоянно показать, что я точно также могу бороться со всей этой нечистью, как и остальные! Ничего, вот теперь мне пистолет дали, раньше Ефим ни в какую не хотел давать, говорил, что рано еще, а теперь все-таки дал. И еще мобильный телефон дал - правда здорово!
  
   5
  
   - Мобильный телефон - это хорошо, - сказал Никульцев.
   - Конечно, хорошо, - улыбнулась девушка. - Хотя, по закону подлости он теперь в самое неподходящее время будет звонить! У меня с детства неприятные отношения с этим самым законом подлости.
   Вика как-то совершенно расслабилась, в ней не было ни малейшей скованности, как будто она вечно вот так пила чай с почти незнакомым мужчиной, да еще и в морге. Александр залюбовался девушкой, в ней было что-то такое... живое, трудновыразимое, но явственно ощущаемое. То, что отличало ее от всех зомби. В отличие от них она хотела жить, несмотря на то, что и у нее судьба складывалась не очень удачно. Все те страдания, которые случились в ее жизни, они несомненно были, но они как-то переварились в ней и не заслоняли вот это детское расстройство от того, что закончился джем. Или от того, что ей могут позвонить невовремя.
   - А давайте я апельсины вымою! - предложила Вика. - Конечно, чай с апельсинами - это очень странно, но разве в нашей жизни мало странностей?
   - Все еще страннее - это чай с апельсинами в морге! - поддержал тон девушки Никульцев.
   Вика засмеялась, смешно сморщив носик, вскочила и пошла к мойке. Апельсины действительно оказались важнее, в этот самый момент важнее. Важнее настолько, что даже подарки - пистолет и мобильник оказались забытыми и остались сиротливо лежать на столе.
   Где-то далеко снова хлопнула входная дверь. "Опять кого-то несет," - подумал с досадой Никульцев. Ему хотелось подольше вот так пить чай, и чтобы никто не отвлекал. "Может, это просто Василий туда-сюда таскается?" Шаги вновь прибывшего на шаги Василия не походили. Хлопнула одна дверь, почти сразу же вторая. Что-то спросил у вошедшего санитар, потом ему что-то ответили, совершенно непонятно что, впрочем, Никульцев и не вслушивался в разговор. Мало ли кто зашел. Могут и знакомые санитара заявиться. Он хотел что-то сказать девушке, но тут его мысли прервал глухой звук удара, а потом какая-то странная возня в коридоре.
   - Что там еще? - спросил Никульцев, скорее сам у себя, нежели у Вики
   Вика просто пожала плечами, не отрываясь от своего занятия.
   Осторожные шаги прокрались к мертвецкой, дверь приоткрылась...
   - Порфирий!!! - воскликнул удивленно Александр.
   Порфирий радостно вбежал в комнату, потирая ладошки:
   - Узнали, узнали меня Александр Станиславович! Для вас мелочь, вспомнить-то, а мне, той самой мелочи, так и приятно, что такой человек как Александр Станиславович меня признал.
   - Тебя не убили? Не уничтожили? - Никульцев был в полной растерянности.
   - Так вроде нет, судьбы милостиво еще позволила по земле-то походить-с, да! - Порфирий развел руками, как бы извиняясь за такое решение судьбы. - Вот не поверите, предчувствие было, как у Болотника, упокойся его прах. Предчувствие на ушко шепнуло: "А не стоило бы ходить вам, Порфирий Владимирович, сегодня на кладбище". А я подумал, подумал, решил, что и не пойду. Хотелось, но удержался, не пошел-с! И как видите - правильно судьба-то подсказала-с!
   Он радостно захихикал и поклонился. То ли собравшимся, то ли тому самому предчувствию.
   - А вы, я смотрю, тоже уцелели-с, - вампир участливо взглянул на своего доктора. - А ведь какой грохот был, да огонь до небес. У меня сердце прямо и захолонуло, точно думаю, это в доме нашего благодетеля, Александра Станиславовича. Да как же он там, думаю, вот ведь незадача какая. А теперь так радостно видеть вас, в добром здравии и хорошем настроении, что просто радуюсь весь, вот как есть весь, что может радоваться, то и радуется!
   - Как же ты меня здесь нашел? - Александра даже не то чтобы интересовал этот вопрос, он спрашивал просто так, не представляя, что теперь делать.
   - Так ведь то же самое предчувствие, - закивал головой Порфирий. - Шел-шел-с, а вдруг как под руку толкнуло, - а не зайти ли в больничку. И если поразмыслить-с, то где же еще может Александр Станиславович находиться, после того пламени и грохота, как не в больнице. Вот я и направился...
   - Прямиком в морг? - Никульцеву показалось, что вампир что-то недоговаривает.
   - Да вы не подумайте чего плохого, - замахал руками Порфирий. - Мы же разбираться во всех этих коридорах, да мудреных названиях медицинских не приучены. Как зашли, куда ноженьки повели, туда и направились! И как видите, правильно направились. Вот так прямо с ходу и Александра Станиславовича своего нашел!
   Он довольно улыбнулся.
   - Я тоже рад, - сказал Александр, впрочем, без особой радости в голосе. - Мы с тобой обязательно потом поговорим, - он взглянул на Вику.
   - Ой! - схватился за голову вампир. - Вот ведь я дурень какой! Как есть дурень! И не заметил, что Александр Станиславович не один здесь находится! - "Все ты заметил!" - пронеслось в голове у Никульцева. - Не один, а с барышней со своей! - Порфирий поклонился. - Так ведь оно, может, и лучше, что вместе с барышней-то!
   - Чем же лучше? - не понял Александр.
   Вика долгое время непонимающе смотрела на Порфирия, потом, видимо, вспомнила свое пребывание в медпункте, голос ли, манеру речи, но только узнала в новом посетителе гостя Никульцева. Улыбка медленно испарилась с ее лица, она аккуратно положила апельсин на мойку, и стала медленно, бочком продвигаться к столу.
   - Все что не делается - все к лучшему-с! - убежденно сказал Порфирий.
   Вика внезапно рванулась к оставленному на столе пистолету, почти прыгнула, вот только расчет ее не сработал. Порфирий даже не особенно напрягался. Никульцеву показалось, что вампир просто расплылся в одном месте и тут же материализовался в другом, умудрившись при этом обогнуть и стол, и Никульцева. Девушка взвизгнула оказавшись в цепких ручках Порфирия, попыталась рвануться еще раз, но, похоже, что Порфирий этого просто не заметил.
   - Вы уж извините барышня, - сказал он, - но допустить вас к пистолету вашему я никак не могу-с. Даже права такого не имею-с. И кто же это такое придумал, - вампир даже рассердился, - чтобы юным барышням такие опасные игрушки в пользование предоставлять! А ежели барышня пальнет неумеючи-то? Так ведь и повредить может и себе и окружающим. Ай-яй-яй! - Порфирий покачал головой.
   - Что же вы сидите! - закричала Вика. - Пистолет! Пистолет хватайте! Он же может пистолетом завладеть!
   Никульцев схватил пистолет, сначала за ствол, не представляя, что он с ним может делать. Потом все-таки опомнился и перехватил его.
   - Вот и хорошо, - одобрительно кивнул вампир, - вот и правильно. Пусть оружие у Александра Станиславовича побудет! Он человек уже взрослый, рассудительный. Он оружием баловаться не будет. Так что оттого, что пистолет у Александра Станиславовича теперь всем только спокойнее будет. А мне данная игрушка и не надобна совсем. В этом плане на меня барышня только поклеп напрасный возвела. Если вы хотите знать, то у меня и свой собственный револьвер имеется! - неожиданно похвастался он.
   - Какой револьвер? Откуда? - Александр не понимал что ему делать.
   - Так ведь разные ситуации в жизни случались, было, что и награжден револьвером-с был, с выгравированной надписью, что так, мол, и так, а подарен уважаемому Порфирию Владимировичу за его службу. Так что полное право пользоваться имею, тем более что через все жизненные перипетии оный пронес, и до сих пор сохранил!
   - Стреляйте, - крикнула Вика, - он же серебром заряжен, хватит одной пули, стреляйте!
   - Вот ведь как я прав был, - вздохнул вампир, - когда говорил, что нельзя девушкам юным всякие опасности предоставлять! Кто знает, какие им в голову глупости придут!
   - Стреляйте! - снова крикнула Вика.
   Никульцев неуверенно навел пистолет на Порфирия и спросил:
   - Отпусти ее, я же в самом деле могу выстрелить.
   - Не могу! - решительно отказался тот. - Вот вы подумайте - и сами поймете, что не могу! Как же я ее отпущу, если она всякими гадостями грозится? Так что никак не могу ее отпустить. Но вот только и вы, благодетель наш выстрелить не можете, Вот не можете и все тут, ибо это совершенно несообразно вашей природе, которая предназначена для помощи все мыслящим существам. Для помощи, а не для нанесения вреда. Что и радостно осознавать. А то другой бы послушал, да и пальнул с перепугу, так и не только меня, да и барышню задел бы, потому что с перепугу всегда так бывает, что получается совсем не то, что изначально задумывалось.
   - А если я все-таки выстрелю? - Никульцев чувствовал, что Порфирий прав, что выстрелить он просто не сможет.
   - А если выстрелите, то значит судьба такая, - Порфирий проговорил это назидательным тоном, как будто незадачливому ученику в сотый раз вдалбливал прописную истину. - Значит, суждено мне от руки своего благодетеля кончину принять. А тому что суждено, тому противиться никак нельзя. И не получится, а если и получится, то еще хуже получится.
   - Отпусти ее, - еще раз повторил Никульцев. - Тебе же все равно ее придется отпустить. Пистолет у меня, не у нее, так что можешь спокойно уйти.
   - Не могу! - еще раз повторил Порфирий, вроде как даже извиняясь, за то, что не может выполнить просьбу "своего благодетеля". - Вы уж извините, Александр Станиславович. Дальше, он видно будет, а пока что никак не могу. Разве что вот так рядом с собой посадить, да и то придерживать придется.
   Вампир аккуратно опустился на стул, сажая девушку себе на колено. Вика еще раз попыталась вырваться, как бы подтверждая слова, что нельзя ее отпускать, но у нее снова не получилось. Разве что теперь она удержалась от крика, хотя чувствовалось, что пальцы старика впились в нее с новой силой.
   - Вот видите, - сказал Порфирий.
   "Надо его заговорить чем-то," - судорожно подумал Никульцев. - "Отвлечь. Чтобы появился момент." Какой такой момент должен появиться он и сам пока что не понимал.
  
   6
  
   Вика тоже затихла, прекратила свои попытки освободиться, смотрела зло, но не на Никульцева, а по сторонам. "Наверное, она на меня не надеется", - подумал Александр. Он сам на себя не очень надеялся.
   - Порфирий, - Александр попытался говорить спокойно, - но ведь ты не можешь держать так ее вечно, не правда ли? Даже долго не сможешь, в любой момент сюда может войти хозяин, санитар, его Василием зовут.
   Порфирий улыбнулся:
   - Не, - сказал он, - не волнуйтесь, не придет санитар.
   Никульцев вспомнил удар в коридоре и насторожился:
   - Почему ты так уверен? Что ты с ним сделал?
   - Ничего не сделал, - всполошился вампир, разве что руками не замахал по своему обыкновению, но руки заняты были. - .Вот могу самое честное слово дать, что ничего, да как вы могли подумать такое? Мне вообще противно кровь человеческую бесцельно проливать, вот не поверите, но противно, да-с. Несмотря на все свое естество противно. Зачем душегубствовать, ежели можно аккуратно.
   - Что значит аккуратно? - возмутился Александр и вскочил. - Ему же сейчас помощь требуется!
   - Не требуется ему помощь, Александр Станиславович, вот честное слово не требуется, - покачал головой Порфирий. - Я же говорю, что аккуратно, по темечку, полежит немного и оклемается. Очень удачно все получилось.
   - Удачно? - переспросил Александр. - А что, бывало и неудачно?
   - Так ведь всякое в жизни случалось, - виноватым тоном проговорил вампир. - И промахивался, и силу удара не рассчитывал. Я же все-таки не машина какая, или эта, программа, чтобы всякий раз одинаково все получалось. Пусть и не совсем человек, но тоже живое существо.
   При слове "живое" Вика зашипела.
   - Живое-живое, - горячо возразил на это шипение Порфирий, - о чем и Александру Станиславичу неоднократно говорил, и даже доказывал непреложными фактами. Так и что право на ошибку, как и всякое живое существо, имею. А вот вы бы, Александр Станиславович сели бы, а то ведь я тоже нервничаю, хотя и стараюсь этого не показывать. Да и вы нервничаете, а у вас в руках оружие. А когда в руках оружие, то голова непременно холодной должна быть, спокойной. Иначе никак нельзя, а то таких делов наворотишь. Так что сядьте, я ж благодетелю своему плохого не посоветую.
   - И что? Ты в меня выстрелишь? В благодетеля по твоим же словам?
   Никульцев посмотрел на скривившую от вампирской хватки девушку, на самого старика, который вовсе и не показался стариком, понял, что выстрелит и медленно опустился назад на стул. Он посмотрел в глаза суетливого старика, внезапно показавшиеся холодными, и совершенно не суетливыми, а наоборот - расчетливыми. И тут он вспомнил:
   - Мальчик. Тот, которого хоронили, с которого и началась вся эта история. С синяками под глазами... Удар в основание черепа... Он что, тоже ... ошибка?
   - Всякое случается, - уклончиво ответил Порфирий. - Но опять-таки, что ошибка, а что не ошибка, кто же это знает? Вот так думаешь, что ошибался, а впоследствии поразмыслишь, да и поймешь, что все правильно сделал, хорошо, так как надо!
   - То есть это ты его? - переспросил Никульцев. - Но зачем? С какой целью? Хотел кровь выпить? Или что? И куда потом его тело делось? Зачем могилу раскапывали?
   - Куда тело делось, того не ведаю, да вы же и сами это знаете. Мы же вместе сидели и чай пили, с вареньицем вишневым, неужто позабыли? - вампир, похоже, даже обиделся. - Так что при том, как могилу рыли, не присутствовал. А почему разрыли, так вы то тоже сами знаете. Серебро необжигающее искали. А после того, как могилу разрыли к вам пошли, тоже серебро искать, но не нашли, не успели. Так что ничего нового сказать вам, в ответ на эти вопросы не могу. Извините-с!
   - Но зачем было убивать парня? Ведь смысла никакого не было.
   - Так я же говорю, - вздохнул Порфирий, - если так случилось, то смысл, получается, был. Пусть он нам сейчас не виден, но потом посмотрим, вспомним все и поймем - был смысл.
   - И какой же? - Александр сам удивлялся спокойствию, с которым спрашивал вампира. - Или опять будешь говорить про судьбу, про то, что раз уж он погиб от твоей руки, то, значит, такая гибель парню и уготована была?
   - . И про это тоже скажу, - утвердительно кивнул Порфирий. - Все, что судьбой уготовано, то и принимать мы должны. Но иногда, даже и люди, даже и такая мелочь ничего не значащая, вроде вампира старенького, может события подтолкнуть аккуратненько. Как маленький камушек с горки. А он и покатится, и начнет набирать обороты. И вроде как уже и не мелочь происходит, а самые события судьбоносные! Вот ведь если посмотреть логически, то в прошлую ночь не только ваш дом погорел, что вне всякого сомнения жалость немыслимая. Но в прошлую ночь гадость погорела, много веков под вашим домом скрывавшаяся, да жизнь во всей округе отравлявшая! И если бы сия гадость не сгорела бы в огне пламенном, то как бы знать, что со всей округой завтра бы сделалось!
   Никульцев ошарашено посмотрел на вампира:
   - Ты сейчас еще и спасителя отечества из себя сделаешь! Да что уж там отечества, всей планеты, не меньше!
   - Может быть, и спасителем оказался бы, но только в нужный момент рядом с мерзостью оказаться постеснялся. Но получается, что и мне удалось свои малые силы в данное намерение благое употребить.
   - Но разве не эта гадость всем вам энергию давала? - Александр уже ничего не понимал.
   - Тут ведь опять, с какой стороны посмотреть, - наставительно сказал Порфирий. С одной стороны, то вроде и правда как к существованию новому пробуждала. А ежели с другой стороны, то тому же существованию гибелью грозила, а может даже чем и похуже гибели. Ведь пережившему одну гибель, вторая уже и не страшна вовсе. А вот когда чувствуешь, что новой гибелью дело-то не ограничится, то вот тут ужас-то до самых костей и проберет!
   - И как же ты это чувствуешь? - недоверчиво спросил Никульцев.
   - А то есть тайна природы. Как вот вы, Александр Станиславович, придумываете как ту или иную болячку лечить? Могли бы такое понять, так уж, наверное бы, машину какую построили, чтобы людей и всех остальных лечила. Только вот не придумали пока такой машины, и не придумают никогда, потому что тайна она на то и тайна, что постичь ее разуму не позволено! Вот так и чувство наше, вампирское да упыриное, просто дадено, безо всяких к тому объяснений!
   - Да не слушай ты его! - не выдержала Вика. - Врет он все, зубы заговаривает, героя из себя корчит! А у самого геройства хватает только на то, чтобы в морге спрятаться, санитару по голове стукнуть, да девушку в заложники захватить!
   - Так я ж на героя-то и не претендую-с, - начал возмущенно Порфирий. - Я же скорее совсем наоборот говорю, что по малости своей...
   - Подожди! - перебил его Никульцев. - Но зачем для уничтожения гадости требовалось мальчика убивать. Да и отчима его... Отчима, который нюхачом заделался, тоже ты прикончил?
   - Что вы! - воскликнул вампир. - Что же вы Александр Станиславович пытаетесь напраслину на меня возвести, да разве же я могу такую кровавую рану оставить! Это всему существу моему противно! То Весельчак! Он же как дите малое, упокойся его прах с миром, все в новую игрушку принимал. Он, поди, и не понял ничего. Погоревал, да недолго.
   - И медальончик прихватил? - Александр смотрел на своего собеседника во все глаза.
   - Так если уж серебро по такому случаю находится, то разве же можно его не проверить? А вдруг оно то самое? - лукаво заметил Порфирий.
   - Он просто помешался на этом серебре, - прошипела Вика. - И не думал никакую гадость уничтожать, а просто грабил прохожих, да еще и не своими руками, чтобы следов не оставлять.
   - Так ведь что такое серебро это самое, да зачем все его ищут, - это казалось странным, но вампир не кинулся защищать свое "честное имя", говорил спокойно и не торопясь, - оно, вроде как грехи с упыря снимает. Почему человек упырем становится? Потому что грешил много в жизни своей, из-за этого ему и участь такая уготована. Но в какой-то момент среди оживших мертвецов появится ставший упырем стал не за свои грехи, а за чужие. И для того чтобы сию несправедливость исправить и явится в мир необжигающее серебро. Как паспорт, как удостоверение личности. А вот если кто это серебро перехватит, то фотографии-то на этом серебре нет?
   Никульцев не выдержал и, несмотря на всю напряженность ситуации, рассмеялся:
   - Что же это получается? Мало того, что ты решил парня безвинно укокошить, так еще и обокрасть его хотел? Последнюю милость человеку данную присвоить?
   - Так ведь ежели тот кто милость эту последнюю дает хотел бы ее какому-то человеку дать, особенному, не любому, так тогда бы другой этой милостью и завладеть не сумел. Никогда и не при каких обстоятельствах. А если завладеть этой милостью может любой, то тогда и призвана она спасти того у кого находится, - вампир говорил это таким тоном, как будто объяснял прописные истины детям детсадовского возраста.
   - Да врет он все! - снова вскинулась Вика. - Это он нам сейчас зубы заговаривает, хочет благородным выглядеть. А какой же он благородный, если заложников держит в морге, в подвале, в мертвецкой, пистолетом угрожает. Хотя я еще этот пистолет не видела.
   Порфирий как-то подозрительно посмотрел на девушку. Вроде бы и хотел что-то сказать, но передумал. Или не решился.
   - Подожди, - сказал Александр. - Правда, зачем ты сюда пришел? Только не говори мне про свои предчувствия и прочую ерунду. Явно же выследил каким-то образом. А раз выследил, то значит следил, несмотря на риск пулю схлопотать в любой момент. Просто потому что вчера, особенно после этой мумии уже никто бы особо не разбирал, упырь ты или нет. Что-то же тебе надо было, не только же "благодетелю своему" спасибо сказать?
  
   7
  
   Вампир замялся. Ему явно не хотелось говорить о своей цели визита прямо. Ему бы привычнее намеками да всевозможным околотемным хождением выведать необходимые сведения, но видимо время поджимало, и Порфирий решился:
   - Так ведь все по тому же поводу и пришел. За серебром.
   Вика хмыкнула, как будто и не ожидала ничего другого. Вампир покачал головой, вздохнул и продолжил:
   - Вы, конечно, Александр Станиславович, отпираться можете, но только точно мне известно, что серебро то у вас. И что свое действие оно уже продемонстрировало, во всей красе.
   - Подожди, - сказал Никульцев - Это ты про Шефа что ли?
   Порфирий кивнул.
   - Так Шефу серебро то не очень-то и помогло. Разве что серебро не подействовало как обычно и тело его не сгорело от попадания серебряных пуль. Но сам Шеф умер. Точнее ушел, - Александр усмехнулся, поймав себя на мысли, что последнее время понятия "обычно" и "необычно" поменялись местами. Наверное, для всего остального человечества как раз сгорание тела от попадания пули являлось делом весьма необычным.
   - Но ведь именно вы серебро то себе взяли? - вампир попытался уклониться от обсуждения данного факта, но Никульцев не дал свернуть тему:
   - Порфирий, ты никак умереть собрался? Неужели тебе надоело жить в своем кровососном обличии, и ты решил покончить с бренным существованием?
   - Что вы! - воскликнул вампир. - Жизнь - она штука такая, что отказываться от нее как есть неправильно-с.
   - Тогда зачем тебе серебро? - не понял Александр.
   - Оно может и незачем, - ответил Порфирий, - но мало ли что впереди будет. С ним как-то спокойнее. А если получится, то и на тот берег Курехи можно переправиться, и там затеряться. Лихие времена переждать.
   - А ты тоже ничего не видишь на противоположном берегу Курехи? - поинтересовался Никульцев.
   - Так ведь все времени нет смотреть, - уклончиво пояснил вампир. - Вот иногда думаешь, что в этот день обязательно посмотришь, прямо-таки специально на берег придешь и всю, так сказать, панораму с него открывающуюся и обозришь единым взглядом. А потом мелкие дела закрутят, забота о хлебе насущном, туда сходи, на это посмотри, или, глядишь, Шеф куда-то пошлешь, или кто еще попросит о чем-то, а хотя бы и вы, Александр Станиславович; вот так забегаешься и забудешь про все.
   "Значит, и он не видит противоположного берега", - понял Александр. Он задумался. Надо было как-то повернуть дело, чтобы в обмен на серебро Порфирий освободил и девушку и его самого. Только вот как бы это сделать, чтобы вампир не понял где лежат медальон и нож. Судя по тому, что даже с помощью нюхача упыри смогли определить местоположение таинственного серебра только приблизительно, вампир просто боится не успеть найти этот талисман, поэтому и просит. Знал бы где он, так просто взял бы. И никакие замки его бы не остановили.
   - С чего ты решил, что то серебро у меня? - аккуратно спросил Никульцев.
   - Вы уж извините, Александр Станиславович, за мою приставучесть, - повинился Порфирий, - но только у вас оно. Здесь где-то спрятано.
   - Я ничего не прятал, - так же аккуратно продолжил Александр.
   - Может и не прятали, - покорно согласился вампир, - просто в кармане лежит. Вы уж отдайте. Вам это серебро совершенно без толку, и не надобно вовсе. А мне, глядишь, и добрую службу сослужит. А то как-то неудобно по карманам у моего благодетеля шарить. И Александру Станиславовичу неудобно, да и мне вроде как к нему неуважение высказывать негоже...
   - Или просто время потерять боишься, да и не найти в итоге, как тогда, когда могилу парня раскапывали, - сказал Никульцев.
   Порфирий не стал спорить.
   - Хорошо, - Александр кивнул, стараясь создать вид, что он раздумывает. - А если я отдам тебе это серебро, так ты отпустишь девушку?
   - Отпущу, почему не отпущу? - вампир изобразил удивление. - Оно не сразу, может быть, потому что ежели ее сразу отпустить, то она сразу к пистолету проклятущему кинется и пальбу начнет. А вот в сторону отъедем от городка здешнего, так и распростимся. Даже спасибо вам скажу, дорогой Александр Станиславович, за все хорошее что вы мне сделали, а я от вас окромя добра и не видывал ничего...
   Порфирий сел на любимого конька.
   - А если не отдам серебро? - спросил Никульцев.
   - Почему же не отдадите-то? - обиделся Порфирий. - Я к вас завсегда со всей душой, а вы в такой малости отказываете?
   - Так я-то с душой, а ты, оказывается, людей убивал...
   Вампир что-то хотел ответить, но тут, совершенно неожиданно для всех в комнате зазвонил телефон. Вика вздрогнула, Порфирий стал удивленно вертеть головой в поисках аппарата. Никульцев посмотрел на стол - мобильника там не было. Через мгновение об источнике звука догадался и вампир. Вика вскрикнула, попыталась даже вцепиться в руку старика зубами, но тот ее укуса просто не заметил.
   - Ай-яй-яй, - вздохнул Порфирий, вертя свободной рукой аппарат. - Вот все никак не могу к этим новомодным штучкам привыкнуть. Уж больно быстро все вокруг меняется, следить не успеваешь. Совсем старым становлюсь.
   Крак! И телефон в его руке превратился в мелкие пластиковые обломки.
   - Что же вы старика обманывали, - пристыдил он девушку. - Так ведь теперь сами виноваты, что не захотели вопрос миром решать. А я-то думаю, почему это наша барышня такая разговорчивая, а она, оказывается, пыталась сигналы послать.
   Он еще покачал головой и почмокал, как бы давая время остальным прочувствовать всю пагубность поведения юной барышни.
   - Отпусти Вику, и я отдам тебе это злосчастное серебро, - сказал Никульцев.
   - Нет, - из голоса вампира исчезли все заискивающие нотки. Он уже не просил, он приказывал: - Вы отдадите мне найденное прямо сейчас, и безо всяких дополнительных условий. А барышню мне придется взять с собой, на всякий случай. Так сказать, как гарантию безопасности. Да и вам, уважаемый Александр Станиславович, придется со мной проследовать.
   Порфирий заметил немой вопрос в глазах Никульцева и пояснил: - Вы машину поведете. На машине, оно все сподручнее уходить будет.
   - Так я машину уж не помню когда водил.
   - Вы водили, а мне не довелось, всегда техники боялся, вот ведь как получилось, да и руки у меня барышней заняты, так что не обессудьте. Придется вам свои навыки водительские вспоминать.
   - А если...
   - Серебро! - перебил Никульцева вампир. - А если смерти своей не боитесь, то о барышне подумайте. Да и для вас все не так хорошо может закончиться. Я же вам говорил про то, что и сам оружие имею? Так вот я, в отличие от ветреных барышень, благодетелей своих никогда не обманывал! - В его руке появился револьвер устрашающих размеров, как будто из реквизита ковбойских фильмов вытащенный. Никульцев даже не успел проследить взглядом, откуда Порфирий этот пистолет достал, настолько быстрым было движение старика. - Так вот это оружие далеко не только в революционные времена использовалось, так что ежели местный милиционер его рядом с вами обнаружит, так он о раскрытии очень многих дел отрапортовать сможет. И придется благодетелю Александру Станиславовичу отправляться в места не столь отдаленные. Оно конечно и там жить можно... - глаза вампира смотрели холодно и зло. - Серебро! - прошипел он.
   - Спокойно, спокойно, - Александр поднял руку, лихорадочно обдумывая варианты, - у меня тоже пистолет есть.
   - Я же вам говорил, что вы выстрелить не сможете, - улыбнулся Порфирий. - Так что не тяните время. Я же и потом могу за серебром вернуться. И еще - вы, конечно, можете считать меня убийцей распоследним, хоть это и неправда полная. Только вот неужели вы думаете, что тот же Юрий или Хриплый после смерти своей чисты как стеклышко? Или вы на самом деле думали, что перед ними земля могильная расступается, да золото свое отдает, чтобы тем самым золотом с вами расплачиваться?
   Никульцев медленно опустил руку в карман и достал оттуда ножик и медальончик.
   - Вот, - протянул он их Порфирию. - Я не знаю, что из них необжигающее.
   Вампир несколько секунд смотрел на оба предмета, что-то обдумывая, потом попросил:
   - Вы бы их, Александр Станиславович, в какую тряпицу завернули. А то ведь у меня сейчас нет никакого желания проверять, что из них из необжигающего серебра сделано. Я уж как-нибудь потом. При случае.
   Также медленно Никульцев достал платок и завернул в него серебро.
   - Хорошо, - сказал Порфирий. - Вот видите, разумные существа при желании всегда могут договориться.
   Платок исчез в кармане вампира.
   - А теперь, - сказал он - давайте к выходу двигаться, а то, того и гляди, приятели нашей барышни пожалуют, опять стрелять начнут, может, кого совсем невинного загубят. Зачем нам все это?
   Никульцев встал, продолжая, однако, держать пистолет с серебряными пулями в своей руке. Порфирий хихикнул, глядя на то, как Александр судорожно сжимает пистолетную рукоятку, но ничего не сказал. Он на самом деле верил, что Никульцев никогда ни в кого не сможет выстрелить.
   - А ключи, - спросил Александр, хватаясь за этот вопрос как за последнюю соломинку, - ключи от машины. Ее же завести надо будет.
   - Ох, - вздохнул Порфирий, - и действительно надо будет.
   Вика вскрикнула, извернулась снова, но снова, как и в прошлые разы, это не произвело на вампира никакого впечатления.
   - Где же еще могут быть ключи, - сказал он не без поучительности в голосе, - как не в кармане у ее хозяйки.
   - Сволочь, - прошипела Вика, - мразь!
   - Не тяните время, Александр Станиславович, - попросил Порфирий, - вот уедем, а там, глядишь, и расстанемся мирно, почти по-родственному! Ежели вы думаете, что я вас благодетелем ради красного словца называл, просто чтобы польстить, то заблуждаетесь вы безмерно. С самой что ни на есть искренностью благодетелем называл. Так что не огорчайте меня Александр Станиславович, глядишь, и я вас не огорчу!
  
   8
  
   В больничном коридоре было тихо. "Как в морге", - подумал Никульцев. Наверное, это было смешно, они же в морге и находились, только смеяться не хотелось. Почему-то Александр посчитал, что Порфирий выпустит его первым, а потом уже пойдет сам, но вампир велел ему идти следом, в качестве же щита вытолкнул перед собой Вику. "Неужели он настолько уверен, что я не выстрелю?" - рука сама машинально потянулось к карману (он чуть было так и не вышел, с пистолетом в руке, но вампир заставил убрать, хотя бы в обычный боковой карман), шедший впереди вампир тут же обернулся и строго зыркнул глазами. "Следит, сволочь", - пожалуй, впервые за все время он назвал Порфириия сволочью. Юрий, тот никогда особо не стеснялся, не нравился ему вампир. А доктор Никульцев в свою очередь никогда не понимал такого отношения Юрия. Милый старикан...
   Вика тихо пискнула, похоже, что этот самый милый старикан не просто держал ее, но умудрялся нажимать на какую-то болевую точку на плече, - девушка практически не сопротивлялась. Порфирий шикнул, мол, не пищи, толкнул ее вперед. Вика обо что-то споткнулась и чуть не упала. Чем-то оказались ноги санитара.
   - Черт, ему же помощь нужна! - воскликнул Никульцев.
   - Ничего ему не нужно, сам оклемается, - буркнул вампир.
   Как бы в подтверждении его слов Василий застонал. Александр испугался, что вампир сейчас его добьет, но Порфирий не стал добивать, а наоборот, радостно произнес:
   - Вот! Я же говорил, что аккуратно все сделал! Как положено! Так что совершенно зря, Александр Станиславович, всякий ужас на меня наводил, да убийцей называл!
   Никульцев понять не мог, то ли Порфирий уже немного повредился в рассудке, за почти полтораста лет, то ли он над ним издевается. То ли правда умудрился как-то оправдать себя за те самые убийства, в которых сам же и сознался. Впрочем, последнее, с точки зрения Никульцева, мало чем отличалось от сумасшествия.
   Выбрались из подвала, прошли каким-то странным путем, не так как заходили, через приемное отделение. Где-то там, в этом приемном отделении должны были находиться дежурные врачи и медсестры, но коридор оказался пустым. Александр даже не мог понять, хорошо это или плохо. С одной стороны можно было бы какой знак подать, хоть крикнуть, хоть моргнуть как-то. Да и выглядела их группа весьма странно, кто-то мог и сам догадаться, без подсказок, что тут не все в порядке. А с другой... Кто его знает, как себя повел в таком случае Порфирий. А так все-таки оставалась надежда, что он их с Викой отпустит, после того как выедет за город. В самом деле - зачем ему убивать заложников? Они же не смогут рассказать о нем ничего нового команде "Антизомби", а в обычной милиции про вампиров никто и слушать не станет.
   Вышли на улицу. Уже темнело. Правильно, в больницу приехали почти под утро, проспал Александр много, он же и в ночь перед этим не спал, биологические ритмы сдвинулись... Какие ритмы! О чем он думает!
   Порфирий кивнул на одну из легковушек, притулившихся у обочины. Никульцев сперва не понял зачем, потом догадался, что это и есть та самая машина, на которой Вика сюда приехала. "Интересно, где она машину раздобыла?" - подумал Александр. - "Наверняка опять у кого-то из своей команды тайком ключи позаимствовала. Ох, и влетит же ей от Ефима!"
   Дверца открылась легко, никакая сигнализация не сработала, и ключ зажигания тоже легко вставился, руки не тряслись. Вообще Никульцев чувствовал себя как-то отстраненно, как будто это не с ним происходит. Сел в машину. Положил руки на руль. Посидел некоторое время, пытаясь вспомнить забытое уже ощущение, что ты водитель. Порфирий не торопил. "А что ему торопить?" - Александр посмотрел в зеркало как тот усаживается вместе с Викой на заднем сиденье. - "Наоборот, все спокойно, никто внимания на их троицу не обратит, раз все спокойно. А торопились бы, так наверняка кто-то что-то да заподозрил бы". И все-таки очень хотелось, чтобы машина не завелась. Очень. Но она завелась. Сразу же, с первого оборота. Почему-то сразу вспомнилось все, что Порфирий говорил о том, что надо смиренно принимать свою судьбу. Не противится. И тогда все будет хорошо.
   "Все будет хорошо!" - машина дернулась, ну отвык Александр от вождения. Да даже и не отвык, у него же и опыта толком не было. Вика снова ойкнула, а Порфирий только удовлетворенно кивнул головой и велел ехать прямо.
   Машина тихо ехала по знакомым с детства улицам. Он жил недалеко, только после того как... Словом, после того как поселился в Огневском медпункте, именно на эти улицы никогда не заходил. Не боялся. Просто не хотел, стоило приблизиться к ним и внутри что-то сжималось, и сразу как будто в невидимую стену утыкался - не мог ни шагу сделать вперед. Оставалось только стоять, смотреть. И поворачивать назад. Он и сейчас испугался, что Порфирий заставит его повернуть на родную улицу. Испугался даже больше, чем самого факта, что он и Вика сейчас заложники и неизвестно, что потом с ними будет. Но вампир решил пробираться какими-то задворками. Видимо посчитал, что так меньше шансов столкнуться с командой Антизомби. Оказывается, Порфирий превосходно знал город. Пару раз Никульцев посчитал, что они уже совершенно точно заехали в тупик, придется разворачиваться, или вообще ехать задом, но вампир указывал в какой-то незаметный проезд между заборами и их странный путь продолжался.
   Они переехали железнодорожные пути где-то на задворках станции, под сердитый гудок маневрового тепловоза. Потом оказались в соцгородке, среди невысоких двух и трехэтажных зданий, и минут десять плутали непонятно зачем по его пустынным улочкам. В конце концов, Никульцев не выдержал и спросил:
   - Огневка же совсем в другой стороне! А эту часть города я почти и не знаю. Мотаемся туда-сюда, чуть ли не по одному и тому же месту. Что ищем-то хоть?
   - Эх, дорогой ты мой благодетель Александр Станиславович! Уж Огневку-то мы точно не ищем! В Огневку-то нашу родную мы уже и не поедем. Опасно нам теперь в Огневку-то ехать, вот какая неприятность-то случилась! - заохал вампир и тут же дал новое указание поворачивать, на этот раз налево.
   Ответ прозвучал издевательски, хотя вполне в духе того, старого Порфирия, заискивающего и подобострастного.
   - Сейчас на трассу придется поворачивать, - вздохнул вампир. - Уж как мне не хотелось этого делать, даже сам не понимаю, почему не хотелось, просто все естество от этого воротило, но придется. Ничего иначе не получается, не выбраться из города по-другому. Везде либо ремонт, либо милиция стоит.
   Какой ремонт! Как раз машина подпрыгнула на очередной колдобине, и Никульцев чертыхнулся. Оказывается, там где-то милиция стояла, а он и не заметил. Вот тебе и расслабленность. И отстраненность. А самого едва хватает, чтобы за дорогой следить.
   - Ты когда на трассу-то будешь поворачивать, - снова подал голос Порфирий, - спокойно поворачивай. Не трясись. Она сейчас пустая, трасса-то. Машин нет. Поздно уже. И по трассе езжай спокойно, но все-таки чуть побыстрее. А то когда медленно едешь, то милиция вполне привязаться может. Решит, что пьяный за рулем, вот и осторожничаем чрезмерно! Так что выезжай - и налево.
   Никульцев несколько раз вдохнул-выдохнул, постарался вести машину без рывков, не забыл включить поворотник, вывернул руль и...
   - Черт!
   - Ефим! - Вика каким-то образом все-таки сумела вырваться из цепкого захвата вампирского и заорала, как будто ее можно было услышать вне машины.
   - Ай-яй-яй! - воскликнул Порфирий.
   Фургон. Поворачивая, Никульцев умудрился чуть было не столкнуться с единственной машиной на дороге, со знакомым фургончиком антизомбиевской команды, который на бешеной скорости летел откуда-то со стороны республиканского центра в Курехинск. Хорошо что водитель фургона умудрился чуть вильнуть в сторону, на соседнюю полосу, избегая столкновения.
   - Ай-яй-яй! - повторил Порфирий. - Вот почему мне так не хотелось выезжать на трассу! Ай-яй-яй! Надо было еще некоторое время по городу покружить, надо было. Да сейчас уже ничего не поделаешь, будем надеяться, что не заметили. Да и мало ли машие ездит, совершенно не обязательно, что они узнают. Но ты скорости-то прибавь, прибавь, дорога прямая, не надо плестись еле-еле!
   Вика попыталась обернуться, но вампир уже опомнился и снова заключил ее в свои объятья.
   Увы, их заметили. Фургон резко затормозил и начал разворачиваться. То есть для Порфирия это было увы, Вика, которая все-таки углядела в зеркале этот маневр радостно сверкнула глазами.
   - Ай-яй-яй! - еще раз повторил Порфирий. - Как все нехорошо получается! Как все нехорошо получается! Побыстрее, побыстрее давай!
   Никульцев, едва уняв дрожь во всем теле после чуть было не происшедшего столкновения, утопил педаль газа в пол. Машина рванулась вперед, кусты на обочине рванулись навстречу, от неожиданности Александр на какую-то секунду выпустил руль и чуть не скатился в кювет.
   - Ай-яй-яй! - впрочем, вампир теперь айяйяйкал безостановочно.
   - Не успеем, - вздохнул он, прятаться придется, сейчас, вон как те деревца проедем, так сразу направо поворачивай. Там тебе покажется, что в кусты, но ты не бойся, это не кусты, это трава такая высокая, проломимся.
   - Я же угроблю всех на хрен, - прошипел сквозь зубы Никульцев. - Тебя хоть так просто и не угробишь, а пока из-под обломков выбираться будешь - настигнут. Да и бензобак рвануть может, а ты ведь не мумия колдовская, и от обычного огня сгоришь за милую душу.
   - Так меня теперь все одно настигнут, угробишь ты нас или нет, - пробормотал Порфирий. - У меня теперь только одно спасение, только одна надежда.... Поворачивай! Вправо! Ну же!
   Никульцев резко вывернул руль.
  
   9
  
   Автомобиль ухнул вниз, как будто на американской горке, желудок подскочил к самому горлу, потом почти сразу клацнули зубы от жесткого приземления. Машину бросило прямо на темную стену растительности, Никульцев закрыл глаза в предчувствии неминуемой катастрофы, но Порфирий оказался прав: ветки хлестнули по стеклам, но жигуленок легко продрался сквозь гибкое препятствие и выбрался на простор.
   - Прорвались, я же говорил, - радостно крикнул Порфирий. - И дальше прорвемся, верьте старому человеку!
   Дальше легче не стало. Машину бросало так, что Александр с трудом удерживал руль. Было полное ощущение того, что они скачут на взбесившемся мустанге по прерии, причем совершенно не видно, куда они скачут и что там впереди на дороге. Или точнее в чистом поле. Впереди оказалась коряга. Скорее всего, коряга, разглядеть толком не удалось, только раздался звон разбитой фары и все. Машина резко замедлила ход, даже непонятно почему, возможно, что Никульцев просто случайно в этой пляске поставил ногу на педаль тормоза. Ее потащило куда-то вбок, и она медленно, как в замедленной съемке стала заваливаться на левый бок. И заглохла.
   - Ай-яй-яй! - похоже все это время Порфирий не переставал твердить свое "ай-яй-яй", уже как-то автоматически, без тех самых первых эмоций, когда они чуть не врезались в фургон команды Антизомби.
   - Приехали, - хмуро сказал Александр. - Все целы?
   Машина не перевернулась. Она просто съехала то ли в канаву, то ли просто по какому-то странному склону, и теперь стояла под углом градусов в шестьдесят. Левую дверь открывать было бесполезно - ее заблокировали кусты. Хотя этим самым кустам стоило сказать спасибо. Именно они остановили падение машины. Вот только выбираться теперь из этого самого салона стало проблематично.
   Никульцев кое-как подтянулся к правой дверце, которую теперь впору было называть верхней, открыл ее, попытался высунуться наружу, постоянно опасаясь, что машина от его движения снова поползет вниз. Но ничего не случилось, жигуленок стоял крепко, хотя и не горизонтально.
   Луна едва проглядывала из набежавших облаков, с трудом освещая место вынужденной стоянки. Освещать, собственно говоря, особо и нечего было. Где-то вдалеке проходила трасса, угадываемая скорее по темной линии высоких тополей. Оказывается они довольно-таки далеко от трассы уехали. "Ускакали," - хмыкнул Никульцев. А по всем остальным направлениям тянулось поле. Даже казалось странным, как на это относительно ровном месте, Александр умудрился найти небольшой овражек, в который и посадил автомобиль.
   - Отошел бы ты, Александр Станиславович, а то зашибу ненароком! - глухо раздалось из салона.
   Никульцев и так уже отошел в сторону, но, на всякий случай сделал еще несколько шагов. Раздался глухой удар, и задняя дверца вылетела, словно пробка из бутылки шампанского. Кусты затрещали, машина сползла еще на полметра вниз и остановилась. Из машины ловко выбрался Порфирий, а потом вытащил и Вику. Легко, как пушинку.
   - У нее ссадина на лбу, - машинально сказал Никульцев. - Она же опять головой стукнулась, для нее это опасно, после падения с мотоцикла.
   - Ничего! - самодовольно ответил Порфирий. - Барышни в юном возрасте чрезвычайно живучие существа. Это сейчас с ними нянчатся, а вот помнится бывало...
   - Ее же перевязать надо, - перебил Александр вампира.
   - Незачем! - отрезал тот. - И так дойдет, немного осталось!
   И он потащил ее куда-то в сторону, прочь от дороги. Вика шла за ним как пьяная, видимо не очень соображая уже, что происходит.
   - Куда ты ее? - спросил Никульцев.
   - Спешить надо, спешить надо! - запричитал вампир, повторяя в волнении фразы. - Это нам сейчас повезло, что они нас потеряли. Но они догадаются, они догадаются. Спешить надо!
   - Куда спешить, подожди, - Александр попытался догнать вампира. Почти удалось, но нога попала в какую-то яму, и он чуть не упал. - Зачем спешить. Ты выбрался из города, ты заполучил свое серебро. Зачем тебе мы? Мы же только мешаем, без нас ты сможешь идти гораздо быстрее. Отпусти Вику и беги, никто из людей с тобой в скорости не сравнится.
   Нет, - запричитал Порфирий, не снижая скорости, - не могу. Никак не могу отпустить-с, уж извините старика-с! А вот только чует мое стариковское сердце, что ежели я вас отпущу, то тут мне и конец придет, самая распоследняя секундочка моя настанет. Так что буду держаться я за барышню твою да за тебя самого, не обессудь. Глядишь и выберемся, а почему бы нам не выбраться? И не из таких переделок Порфирий Владимирович выбирался, вот помнится году в двадцать третьем, на Севере..
   Никульцев снова чертыхнулся. Сломать ноги на этом кочковатом поле, когда практически ничто не освещало путь, было очень легко. Порфирий пер вперед как танк, абсолютно не замечая никаких рытвин, куртин пожухлой травы и тому подобных препятствий, да еще и девушку за собой тащил. Никульцеву даже показалось, что вампир не волочил человека за собой, а просто легко приподняв одной рукой нес. Так ли это было или нет осталось неизвестным. Попытка присмотреться обернулась для Александра падением и прикушенной губой.
   - Вы бы поосторожнее, Александр Станиславович, - раздался впереди голос Порфирия. - Так недолго и поломать себе что, а нам бы поспешать надо.
   - Куда поспешать! - Никульцев не выдержал и заорал. - Это не нам надо поспешать! Нам никуда не надо поспешать, куда ты нас втравливаешь, зачем? Не хочу я никуда поспешать. Я не хочу, я, лично! Ты это понимаешь?
   - Да как же так, Александр Станиславович, да как же можно так, - в голосе Порфирия послышалась какая-то растерянность. - Да все же нормально получается, мы же уже почти на месте. Еще чуть-чуть и до берега реки доберемся.
   И тут Никульцев понял, где они находятся - рядом с Курехинским обрывом, или просто Обрывом, с большой буквы, как его всегда называли в городе. Огромная гора, то есть не гора, конечно, а холм, но по здешним меркам - вполне себе гора, резко обрывающаяся круто в реку Куреху. С одной стороны - одно из самых живописных мест, облюбованных местными и приезжими художниками. С другой стороны - проклятое место, любимое место Курехинских самоубийц, еще с незапамятных времен. Со времен крепостной девки Прасковьи, совращенной своим барином и прыгнувшей с этого обрыва в омут. Какой смысл вампиру было бежать к этому обрыву, фактически загоняя себя в угол, отрезая возможность отступления - Никульцев не понимал. Может быть сам Порфирий и мог прыгнуть с берега в воду, и даже остаться в живых, то есть не в живых, а в существовавших на этом свете. Но зачем он тащил к этому обрыву его и девушку? Сам бы вампир, в одиночестве, уже давно бы добежал до края этого поля...
   Где-то в дали, у лесополосы, послышался шум двигателя. Александр обернулся - какая-то машина медленно ехала вдоль дороги, но по стерне, поворачивая туда-сюда, как будто обшаривая фарами окрестности.
   - Ай-яй-яй! - Порфирий тоже заметил машину. - Спешить надо, Александр Станиславович, спешить надо!
   И вампир рванул вперед.
   "Черт, что он сделает с девушкой?" - Никульцев побежал следом. Сама Вика в руках своего похитителя уже напоминала тряпочную куклу, видимо, авария, да и все пережитое наложилось на старую травму, двухдневной давности. Она только изредко взмахивала руками, пытаясь хоть как-то сохранить равновесие, и уже совсем не сопротивлялась.
   Берег действительно оказался рядом, причем самое высокое его место. Не прошло и пары минут, как Никульцев вслед за вампиром и девушкой оказался у самого обрыва. В ясные дни с этого места открывалась величественная картина спокойной Курехи. Сейчас вся Куреха, вместе с противоположным берегам была скрыта клубами поднимающегося тумана. Казалось, что под ногами кипит беззвучно какое-то странное колдовское варево. Вот встанет солнце, разгонит пар, а там внизу...
   Мотор сзади взревел, да не один. Две машины рванулись от лесополосы в поле. Александр сперва не понял, что случилось, потом догадался - они нашли брошенный жигуленок. Если с ними есть кто-нибудь местный, хотя бы тот же лейтенант Сапожников, то они могли догадаться, куда потащил своих пленников вампир. Он, Никульцев не догадался, а Сапожников обязан был догадаться!
   - Что же вы медлите. Александр Станиславович! - нетерпеливо воскликнул Порфирий. - Прыгать же надо! Сначала вам, а потом и слуга ваш покорным совместно с барышней...
   - Куда прыгать! - ошалел Александр. - Это же смерть верная. Ты представляешь, какая высота, да еще и наверняка коряги всевозможные внизу, у нас же реку сколько времени не чистили....
   - Прыгать, да на тот берег плыть! - Не терпящим возражения тоном продолжил вампир.
   - Еще чего скажи! - Никульцев никак не мог понять старика. - Река немаленькая, вода уже холодная, тебе, может, холод и не страшен, а нам...
   - А я все продумал! - обрадовался Порфирий. - Я же не просто так сюда стремился, а с разумением! - еще немного, и вампир захлопал бы в ладоши от радости. - И мне холод не страшен, да и вам не страшен будет! Вы только не противьтесь! Это даже совсем не больно, я все аккуратно сделаю. Главное, не сопротивляться, а принять как должное, как я в свое время принял.
   - Что ты сделаешь?
   - Так ведь укушу вас, Александр Станиславович, - разъяснил непонятливому доктору свою идею вампир. - И вас, и барышню вашу, вы не беспокойтесь, и ее тоже. Оно, конечно, хорошо бы чтобы после укуса какое-то время прошло, но ежели у нас нет этого времени, то придется на случай положиться.
   - Отпусти девушку немедленно, я же, я же стрелять в тебя буду, как ты этого не понимаешь, - Никульцев лихорадочно нащупывал оружие в кармане куртки.
   - Никак не могу отпустить, Александр Станиславович, даже и не просите. Вот на все ради вас согласен, а на это - никак! Я ж ведь что подумал, раз мне на душе такое предчувствие относительно вас лежит. А что если серебро - это не прямо в преданиях в виду имеется, а иносказательно? И тогда получается, что вы, али барышня ваша и есть самое настоящее серебро необжигающее, а вовсе не медальоны да ножики всяческие. И этой самой загадки даже Шефу разгадать не удалось, оттого и получил он всего-навсего упокоение, а не радость бытия дальнейшего. Так вот именно с вами меня на тот берег и пропустят, как загадку разгадавшего, а без вас дорога закрыта. А мне сейчас на тот берег только и дорога осталась, вот ведь как получается...
  
   10
  
   Вика смотрела то на Никульцева, то на Порфирия, даже не смотрела, а просто поворачивала голову то в одну сторону то в другую. Вампир наклонился к ней, девушка попыталась поднять руку, чтобы хоть как-то защититься, но не смогла. Раздался треск разрываемого воротника куртки.
   - Прекрати! - заорал Александр, стряхивая с себя оцепенение, - ты никого не укусишь! Ты же сам не понимаешь, почему после нападения ты стал вампиром! Это же все домыслы! Ты никогда никого не делал вампиром таким образом! Отпусти! Отпусти! - он поднял пистолет, старательно пытаясь прицелиться, вот только Вика заслоняла собой почти всего суховатого старика.
   Фары машин осветили на секунду Вампира, девушку и доктора, но тут же свет дернулся в сторону. "Заметили?" - подумал Никульцев, - "Хоть бы заметили!"
   - Опять-таки, - прохрипел Порфирий, - если барышня вампиром станет, то разве будут они в свою барышню стрелять? Вот вы стреляли бы в такую барышню если бы она вампиром стала? Вот то-то и оно! Видите как все одно к одному прикладывается-то, прямо как специально все так и задумано было! Так что опять-таки мне без вас никуда, и без барышни вашей никуда.
   Фары снова заплясали на застывших у обрыва, то выхватывая их из темноты, то снова ускользая в сторону. "Заметили все-таки", - обрадовался Никульцев.
   - Заметили все-таки, - покачал головой вампир. - Не успеваю я. Ай, как жалко. Ай, как не вовремя. Ну ничего, ничего, всякое случается, что же поделаешь, вы не волнуйтесь, все будет хорошо, Александр Станиславович, вы только не волнуйтесь.
   Из машины почти на полном ходу выскочил человек, перекатился по жесткому полю, но тут же вскочил и рванулся в сторону, направляя оружие на вампира. Сама же машина поехала не прямо на стоявших у обрыва, а по дуге, пытаясь отрезать им пути к отступлению.
   - Ничего страшного, - цедил сквозь зубы вампир, - все будет хорошо, в разных переделках бывали, из разных переделок выходили.
   Никульцев опять не заметил, как в руке у старика появился револьвер.
   - Вот, к примеру, в девятнадцатом, так никто и не верил, что я попаду, а тем не менее...
   Порфирий повернулся боком к доктору и стал спокойно выцеливать бегущего человека. Второй же рукой он продолжать держать на весу девушку, как щитом прикрываясь ей от ответного выстрела. Держал легко, как листок бумаги, совершенно не замечая ее тяжести.
   - Как ни петляй...
   Вика встрепенулась, словно вырываясь из объятий дурного сна, подняла голову:
   - Ефим, - тихо сказала она, даже скорее спросила, непонятно у кого, не веря, что спецназовец может оказаться здесь, в поле. И тут же заорала: - Ефим!!! Неееет!!!
   И тут Никульцев понял, что вампир выстрелит. И не только выстрелит, но и попадет. Что он не врет, что он действительно очень хорошо стреляет. И что от этого вампирского выстрела его отделяют какие-то доли секунды. И тогда Алксандр сам нажал на спусковой курок.
   Ничего особенного не произошло. Хлопнуло. Даже бахнуло. Отдача в руке. Да, чувствовалось. Порфирий дернулся, заваливаясь на бок и на спину, он упал на колено, роняя свой огромный доисторический револьвер, но совсем не завалился, удержался. Вот только Вика выскользнула из жесткого захвата и с криком "Ефим" бросилась навстречу бегущему человеку.
   - Надо же, - сказал Порфирий, глядя на Никульцева, - не успел-таки, - и в его голосе не слышалось ничего, кроме безмерного удивления.
   Никаких искр, никакого красочного фейерверка не было. В ране у вампира что-то яростно булькнуло, как-то даже неприлично булькнуло, черная вязкая жидкость (кровь, что же это могло быть кроме крови?) плеснула наружу. По всему телу прокатилась волна, сминая внутри кости и прочие органы, как будто что-то неведомое и страшное, заключенное в этом щуплом теле стремилось вырваться наружу. Та же черная жидкость брызнула изо рта, глаз, носа. И все тело стало оседать. Медленно складываться. Не так как телу положено - в суставах, а не пойми как, в самых неожиданных местах. Как будто и тела никакого не было, а просто куча одежды сушилась в мороз, замерзла, а теперь оттаивала и мягко оседала на землю.
   Никульцев отбросил свой пистолет, отошел на несколько шагов в сторону и сел. Вика висела на спецназовце и твердила постоянно, захлебываясь слезами: "Ефим, ефим, дорогой мой, солнышко мое..." "А я на что-то надеялся", - грустно пронеслось в голове у Александра. В совершенно пустой голове - больше никаких мыслей не было.
   Ефим наконец-то аккуратно поставил Вику на землю, подошел к куче тряпья, в которую превратился вампир, и несколько раз выстрелил из своего пистолета в упор. Никакого эффекта. Да там уже и не во что было стрелять, все растеклось по земле. Потом подбежал Алексей Смурнов и Балагур. Наверное, они тоже были в фургоне, как и Ефим, и тоже несколько раз выстрелили в кучу тряпья. Даже из автомата, хотя в автомате наверняка не было серебряных пуль.
   Никульцев отвернулся и стал смотреть на туман. Ему показалось, что туман стал редеть, что за ним, вдалеке, на том берегу, уже угадываются какие-то пятна, наверное, деревья. Пятка как-то странно плыли в белом мареве, то бледнея, почти исчезая, то появляясь вновь. Но туманное молоко растворяться не спешило, как не силились эти пятна, превратиться во что-то обыденное они уже не могли.
   Тем временем около того, что еще недавно было вампиром появились Санбатыч, Сережа-Очкарик и Сапожников. Александр сперва решил, что все они вылезли из того же фургончика, даже успел удивиться, когда это все успели собраться, но потом заметил еще одну машину - ниву с местными номерами. Наверное, это была машина Сапожникова. Санбатыч хлопотал над Викой, что-то доставал из своего чемоданчика, и только время от времени бросал взгляд на ворох одежды на земле. Балагур о чем-то живо рассказывал Очкарику, размахивая руками и показывая пальцем то на фургон, то на место гибели вампира. Только участковый стоял в стороне, спокойный, непонятно о чем размышляющий. Возможно о том, что теперь придется объяснять начальству еще кучу совершенно необъяснимых фактов. И никому не было дело до Никульцева. Как будто Александра просто не существовало.
   Никонец Ефим все-таки оторвался от девушки, перекинулся парой слов с Санбатычем и Смурновым и медленно пошел к доктору. Подошел, постоял некоторое время рядом, потом сел.
   - Я должен сказать спасибо, - сказал он.
   - Должен? - усмехнулся Никульцев.
   - Да, - кивнул головой Ефим. - В конце концов, ты спас жизнь мне, Вике, возможно, что еще кому-то.
   - Я думал, - Никульцев сорвал какую-то засохшую былинку и сунул ее в рот, - ты сейчас наоборот наорешь на меня. Что медлил с выстрелом. Ведь мог же решить все проблемы. Ну не решить, то хотя бы попытаться. А так...
   - Ты зря так думал, - Ефим тоже сорвал травинку.
   Никульцеву стало смешно и грустно одновременно. Он вспомнил как Балагур кричал, что экскаватор нашелся словно в плохом романе, как в рояль в кустах. И вот теперь они сидели на берегу, как в финале того самого плохого романа, и готовились к решающему разговору.
   - С Викой все в порядке? - спросил он.
   - Физически вроде все, Санбатыч успел уже ощупать, - спецназовец улыбнулся. - Стресс, конечно. Она девушка сильная у нас, справится. Сама же опять полезла, куда ее не просили. Еще и машину без разрешения увела. Ребенок еще, хоть вроде и выросла...
   Ефим пожевал травинку, потом отбросил ее в сторону:
   - Ты зря думаешь, что мы совсем без понятия о том, что чувствует человек, попадая в такие ситуации. И геройствовать направо и налево совершенно ни от кого не требуем. В конце концов, ты все-таки выстрелил. И это главное.
   - Да, конечно, преодолел себя и все такое. Теперь по закону жанра ты должен похлопать меня по плечу и пригласить в свой отряд. Так? - Никульцев посмотрел на Ефима.
   - Не ерничай, - ответил тот. - А к себе в отряд мы не зовем. К нам сами приходят. Те, кто считает это необходимым. Для себя.
   - А если я не хочу к вам идти? - спросил Александр.
   - Значит, не придешь, - его собеседник только плечами пожал.
   - А вот интересно, - Никульцев развернулся к Ефиму, пытаясь рассмотреть выражение его глаз, хотя в темноте это очень тяжело было сделать. - Порфирий... Он вампир. Был вампиром. Его когда-то укусили, еще при жизни, и он не умер, а превратился... Вот в вампира и превратился, как в романах. И вот он решил, что если нас укусит, то есть Вику и меня, то мы тоже вампирами станем. Наверное, хотел благодеяние сделать, жизнь нам продлить. Благодеяние... Совсем как вы, когда от таких вампиров спасаете. Так вот интересно. Если бы мы, но я-то ладно, я вам чужой, но вот если бы Вика стала вампиром, вы бы в нее тоже стреляли?
   - Всякое в жизни бывает,- Ефим, фактически, ушел от ответа, но глаза не смотря на это не отвел, продолжил играть в гляделки с Александром.
   - Например, как с вашем бывшем главой отдела в КГБ, который в итоге превратился в нашего Шефа?
   - Например, - Ефим кивнул, подтверждая догадку Никульцева. Впрочем, сказано это было странным тоном, как будто действительно Ефим предложил рассмотреть данный пример, несмотря на его явную глупость.
   Санбатыч подошел к Ефиму и коснулся его плеча:
   - Надо бы Вику отвезти в город, можно в ту же больницу. Все-таки я бы исследование провел на предмет всяческих повреждений. Вроде как повезло, синяками должна отделаться, но мало ли?
   Спецназовец кивнул головой:
   - Хорошо, собирайтесь. Сейчас, мы тут только поговорим немного. И еще надо оставить кого-то у... у останков. На всякий случай. Днем разберемся что с ними делать. Смурнову, например.
   - Хорошо, - кивнул Санбатыч. Потом хотел еще что-то сказать, наверное, про останки, уж больно глаза светились любопытством, но только рукой махнул и отошел в сторону.
  
   11
  
   Ефим еще некоторое время помолчал, собираясь с мыслями:
   - А мы со Смурновым в ваш облцентр мотались. Точнее в республиканский центр, в столицу вашу. Хотелось кое-что разузнать, выяснить. Мысли кое-какие возникли после вчерашнего безобразия.
   Он замолчал, может, расчитывал, что Никульцев какой вопрос задаст, но Александр ничего не спросил.
   - Да и утрясать все проблемы после взрывов и пальбы лучше было через республиканскую... организацию, скажем так. Просто там есть знакомые, а здесь все связано в единый клубок. А просителем я выступать не намерен. Конечно, за один день многое чего не успеешь, но кое-какие справки навести можно. Вот.
   А когда уже из города выехали, наверное, где-то на полпути к вашему Курехинску, Вика позвонила. Первый раз я не понял ничего, телефон сразу отключился. Да и после, когда прокричала про вампиров да заложников... Она у нас, когда поменьше была, шутить любила... А потом погнал уже, со всей дури погнал. Раза два могли вылететь с дороги, - он улыбнулся. - Повезло, конечно. И то что на вас наткнулись - повезло. Вас Смурнов заметил, я только за дорогой следил...
   Снова повисла пауза.
   - Если ты все-таки поверил Вике и помчался, зачем ей перезванивали?
   - Я ей не перезванивал. Мы только очкарику позвонили, Сергею. Он же ближе был, только у него машины не было, хорошо, что Сапожников рядом оказался. Но все равно, пока он на ниве приехал... Короче, в морге только санитара нашел. Насколько я понимаю, ей Санбатыч позвонил, узнать, что она задерживается. Его предупредить не успели, он телефон отключать любит. Вроде как экономит заряд. Вот и позвонил Вике, узнать, где ее черти носят, обещалась не задерживаться... Сейчас, вон себя казнит. Ему потом Сергей все рассказал. Ладно. Все хорошо, что хорошо заканчивается.
   Никульцев ничего не ответил.
   - На самом деле я и о тебе хотел кое-что разузнать, - Ефим произнес это как-то между делом, не глядя на Александра, а как будто бы внимательно вглядываясь в белые клубы тумана. - Странным мне показалось твое присутствие в этом медпункте. Сам посуди - населения в округе никакого, а медпункт действует, и в нем врач находится. И это несмотря на то, что врачей дефицит. Сбежали все врачи из-за низкой зарплаты. Вот в других местах народ есть, а врачей нет. А в Огневке народу нет, а врач есть. Странно же.
   - Из меня врач, как... - не выдержал Никульцев. - Одно название...
   - Нормальный врач, - неожиданно твердо сказал Ефим. - Обученный. Да и со сметкой, нам Вика порассказывала твои истории. Хирургом, тебе, наверное, уже не быть. Но врачи всякие нужны. В частности, травматологи.
   Александр только усмехнулся - настолько уверенные во всем люди ему редко встречались. Конечно, в последнее время ему люди вообще редко встречались, но все равно... Ему бы такую уверенность в своих собственных силах.
   - Словом, я пытался понять, есть ли связь между твоим присутствием в Огневке и всем тем упыриным безобразием, что только вчера пресекли.
   - Ну и как? - спросил Никульцев. Даже интересно стало, глядишь, сейчас его и пособником нечисти сделают. - Нашел такую связь?
   - Нет, не нашел, - ответил Ефим. - Нет такой связи. Хотя держали тебя в пустом селе не случайно. Конечно, у нас всякий бардак в стране случается. Всегда был, а после девяностых и побольше стало. Но твой случай к бардаку отношения не имеет.
   Он перехватил взгляд Александра и довольный улыбнулся:
   - Знал бы ты, сколько всевозможных дорогостоящих лекарств твой медпункт потреблял! Включая различные наркотические препараты!
   - Ничего он не потреблял, - хмыкнул Никульцев. - Конечно, я брал кое-что, те же антибиотики. Но это все капля в море. Да и те с боем приходилось выбивать.
   - Это ты ничего не потреблял, - поправил его Ефим, - а медпункт потреблял. Есть такой человек в республиканском здравоохранении, насколько я понял, ты именно его благодетелем называл... Хитрая комбинация, запас неучтенных лекарств создается элементарно. В случае чего все можно списать на врача, сам благодетель ни при чем. Совершенно ни при чем.
   Спецназовец засмеялся:
   - Ты был идеальной кандидатурой. Считай, живой труп. Полностью отказавшийся от своей жизни человек. Спившийся, - он поднял руку, останавливая возражения Никульцева. - Он же не знал, что ты перестал пить. И у тебя пациенты появились. Специфические. Думаю, что когда его живой труп вдруг начал антибиотики для своего медпункта выбивать, то твой благодетель очень удивился. Но не дать совсем нельзя было, мало ли кто что заподозрит. А так в итоге сложилось новое статус кво, которое его вполне устроило.
   - И что теперь с этим благодетелем будет? - спросил Александр.
   - Да ничего особенного не будет, - скривился Ефим. - Ему ничего толком не предъявишь. Понимание того, что происходило есть, а доказать тяжело будет. А уж так доказать, чтобы это и по тебе не ударило...
   - Обо мне заботишься? - скептически глянул на спецназовца Никульцев. - Как-то даже не верится.
   - Верится или не верится, - это твоя забота, - ответил тот. - А только подставлять невиновных не намерен. Конечно, из министерства республиканского его попросят. Разные есть политические течения. Но и только.
   Ефим помолчал немного, что-то обдумывая, потом продолжил:
   - А что касается тебя и твоей судьбы будущей... Я уже говорил по этому поводу. У вас в республике в Огневке не единственный сельский медпункт был. И сейчас полно есть таких где врачи требуются. Даже в вашем районе такие имеются. Так что все, что от тебя требуется - это обратиться к одному человечку. Держи.
   Он протянул Александру кусочек картона.
   - Держи-держи. Это его визитка. В вашем областном, то есть республиканском центре тебя не устроят, конечно, все-таки у тебя практика... странная была, пусть формально и без перерыва. В Курехинске, наверное, тоже. А в какой-нибудь сельской больнице - без проблем. И даже в жилье какой-нибудь дом выделят. Сейчас не в одной Огневке много домов освободилось.
   Никульцев еще раз попытался всмотреться в лицо Ефима, чтобы понять, насколько серьезно он говорит:
   - Послушай, ведь ты же прекрасно знаешь о том, какая у меня практика была, - Александр сделал ударение на слове "какая". И все равно не боишься доверять мне реальные человеческие жизни? Рекомендовать кому-то? А если я не смогу? Я же почти все позабыл.
   - У тебя совесть есть, это главное, - ответил спецназовец. - Решительности не хватает, уверенности в себе. И то - сумел же пить бросить. Чтобы ты там не говорил, про то что зомби заставили, все равно - это было твое решение. Так что решительность есть, только хватает не всегда. А совесть есть. И ее хватает. Иначе бы ты в тех условия, что попал быстро бы в ничто изошел, облик человеческий потерял. Так что - мое дело тебе шанс дать. Раз уж я вроде как твою прошлую жизнь разрушил. Твое дело шансом воспользоваться.
   Он встал, отряхиваясь:
   - Да, и вот еще. Возьми и мою визитку. На всякий случай. Мало ли что. Врать не буду, в отряд наш будешь проситься, не факт что "за" буду. Но может чем помочь и смогу.
   Никульцев взял предложенные визитки, повертел в руках, положил в карман. Снова всмотрелся в белое марево, поднимающееся с реки:
   - А тело парня так и не нашли? Из разрытой могилы?
   Ефим отрицательно покачал головой:
   - Да по сути дела и не искали. Это еще Сапожникову предстоит выяснять аккуратно. Мы тут надолго остаться все равно не сможем. Скорее всего, поднялся, конечно. Хотя странно, что он нам на кладбище не встретился. Не должен он был далеко от этого чуда огненноколесного уйти. Вылезет, мы участкового проинструктируем, серебро дадим. С родственниками бы не встретился, вот еще удар людям будет... - спецназовец вздохнул. - А что, этот упырь растаявший, что-то про мальца говорил?
   - Вампир, - поправил Александр, - не упырь, а вампир. По его слова получается, что парень сейчас уже на том берегу.
   - Это как? - не понял Ефим.
   - По народным зомбийским легендам, - грустно улыбнулся Никульцев, - за этой рекой, за Курехой нашей, мир заканчивается. Там просто нет ничего. Точнее есть, но что-то вроде рая для поднявшихся. Для тех, кто заслужил. Порфирий, вампир который, нас хотел укусить как раз для того, чтобы вместе с нами на тот берег перебраться. Мы вроде как ему пропуском послужить должны были. Не успел... А парень, как невинноубиенный (самим же Порфирием) на тот берег автоматом попадать должен. Так что получается, что сейчас он с того берега за нами наблюдает, из рая, вот так-то...
   - С чего это у них такие верования появились? - спросил спецназовец.
   - Кто же их поймет, эти верования, откуда они берутся, - ответил Александр. - Наверное, оттого, что они по каким-то причинам того берега реки не видят, то есть не видели. Все время что-то мешало, как, к примеру туман.
   - Забавные, - сказал Ефим, - верования.
   - Забавно то, - сказал Никульцев, - что после того как мне об этом рассказали, я сам не могу того берега увидеть. Все время что-то мешает. Днем просто забываешь, завертишься и не посмотришь. А по ночам уже который день подряд туманы. Я все пытаюсь вспомнить, что же все-таки на том берегу расположено. Вроде постоянно до этого на тот берег смотреть должен был, ведь на самом берегу жил. Ну, ладно, пусть не на самом, но с холма где медпункт стоял, тот берег отлично просматривался. А вот не помню и все тут. Вроде село какое-то на той стороне находилось, только не прямо у реки, а чуть в глубине. Или все-таки не село? Поля? Вот смотрю сейчас и гадаю, как на кофейной гуще. Точнее, на туманной гуще. А гуща эта самая дразнится. Какие-то темные пятна прорисовываются, но потом снова бледнеют и тают. Не расходится туман, видно до утра и не разойдется уже...
  
   12
  
   Ефим уже собрался уходить, как-то удивленно замер и уставился на Никульцева, словно не поверил в услышанное:
   - А ты что, и сам в эту чепуху верить начал? Неужели ни разу за свою жизнь на тот берег не переезжал?
   - Долго вспоминал, но получается, что нет, не переезжал. Не сложилось как-то, - пожал плечами Александр. - А ты?
   - А что я? - переспросил Ефим. - Я же не местный. Я вообще Куреху вашу первый раз в жизни увидел.
   - Так может, просто восточнее доводилось бывать. В Сибири или на Урале, к примеру.
   Спецназовец пожал плечами:
   - По центральным районам много мотался, а ни в Сибирь, ни на Урал судьба пока что еще не заносила. А что, это что-то меняет?
   - Не знаю, - сказал Никульцев. - Просто забавный факт.
   - Послушай, это все от стресса. Утро настанет, солнышко встанет... Не думаешь же ты, что туман и днем не исчезнет? Скоро уже светать начнет, еще немного, и от этой страшной тайны ничего не останется. На самом деле все эти твои мысли оттого, что в своей Огневке ты между жизнью и смертью застрял. Вроде как и живой, а все равно мертвечина сильно тебя зацепила. Глядишь, еще немного, и не смотря на все твое сопротивление внутреннее, тобой самим не осознанное, засосало бы окончательно. Ты давай, из трясины выбирайся потихоньку. К мертвякам на ту сторону всегда успеешь.
   Александр вздохнул.
   - А хочешь, - неожиданно оживился Ефим, - мы просто тебя на тот берег перевезем. Сам на нем побываешь, ногами потопчешь. Тут до моста-то не так уж и далеко, хотя и с другой стороны от города он. Вон, Балагур, с удовольствием с тобой слетает. Он не смотря на весь свой страх мистику всякую любит, твою историю с удовольствием послушает!
   - Спасибо, не надо, - улыбнулся Никульцев. - Я как-нибудь сам. Когда соберусь. Не сегодня. Не хочу сейчас.
   - Как знаешь, - сказал спецназовец. - Тогда мы тебя просто в больницу опять закинем. К Василию. Он, наверное, уже оклемался. А больше все равно пока некуда.
   - Спасибо, - совсем тихо ответил Александр. - Я пока здесь останусь. Вы не подумайте чего дурного. Просто посидеть хочется. На берегу. Одному.
   Ефим постоял некоторое время, потом кивнул головой и пошел к своим.
   Сборы были недолгими, собственно говоря, и собирать было нечего. Разве что Вику, все еще всхлипывающую, но уже немного успокоившуюся, со всеми предосторожностями загрузили в фургончик. Потом еще некоторое время решали, кому оставаться рядом с тем, что еще недавно было Порфирием. Балагур пытался доказать всем, что данное чудовище погибло окончательно больше уже не восстанет из пепла. То есть не из пепла, а из грязи, но это неважно. Балагура не послушали и оставили Смурного, он сам вызвался, просто дав понять, что все могут разъезжаться и быть спокойными. Санбатыч пообещал, что утром он точно возьмет всевозможные пробы этой самой грязи, хотя и сомневается, что ее теперь можно отличить от обычной курехинской. Наконец, все загрузились, Санбатыч позвал Никульцева, но Ефим остановил его коротким жестом, толстенький доктор кивнул головой утвердительно, и машины потихоньку двинулись к трассе. Спешить уже было не за чем.
   Смурнов помахал рукой отъезжающим, поправил ремень автомата на плече, посмотрел на Александра, сказал коротко, что пойдет взглянет на застрявший в овражке жигуленок и тоже двинулся по направлению к трассе, подсвечивая себе дорогу красным фонариком.
   Никульцев остался один. "Странно," - подумал он. - "За одни сутки вся прошлая жизнь оказалась разрушена. По идее я должен находиться в жуткой депрессии." На самом деле у него никакой депрессии не было. Вообще никаких чувств не было, словно все его чувства выпили до дна. Осталось одно только опустошение. Где-то далеко, на Том берегу реки, не на противоположном, а именно на Том, тайном, на который никак нельзя попасть простому упырю стоял четырнадцатилетний мальчик, с синяками вокруг глаз. Мальчик, у которого тоже закончилась прежняя жизнь, гораздо страшнее, чем у Никульцева, и которого тоже ждало неизвестное будущее. Александр точно знал, что мальчик стоит на берегу и машет ему. Это он мальчика не видит, а тот может все видеть, потому что он там. С того берега всегда все видно. А машет мальчик не потому, что зовет его к себе, а совсем наоборот - потому что прощается, и пути их расходятся навсегда. И зря Ефим боится, что им с Сапожниковым придется ловить нового упыря. Не придется. Александр не понимал, откуда у него такая твердая уверенность появилась, но он точно знал, что все будет именно так. Наверное, все-таки заразился способностью к предсказаниям от зомби. Говорят же, с кем поведешься, от того и наберешься. Наступит утро, туман рассеется, и он увидит... "Райские кущи!" - неожиданно развеселился Никульцев. Увидит обычный берег Курехи. Каким он и должен быть. И это уже будет совсем другая история.
   Александр встал, помахал на прощание туману, повернулся и решительно пошел в город.
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"